Я также начал замечать, что большинство моих пациентов – неважно, в стационаре они или нет – не спят глубоким восстанавливающим сном, а ведь они в нем отчаянно нуждались. И самое страшное, что недостаток сна наносил серьезный вред их организму. Люди с недосыпом чаще страдали от повышенного артериального давления, неконтролируемого уровня сахара в крови, у них ухудшались память и познавательные способности, и даже вероятность преждевременной смерти была выше. Их органы просто функционировали хуже, чем у тех, кто хорошо высыпался.

Также люди с недосыпом чаще допускали ошибки в расчетах и суждениях, жаловались на плохую производительность труда и страдали от психических заболеваний. В больнице это было особенно заметно, а в отделении интенсивной терапии тем более, ведь люди лежали там практически без сна и начинали бредить.

В период работы в ОИТ я встретил пациента, который стал причиной озарения, сместившего мой фокус и поменявшего жизненные принципы.

Меня вызвали к Андре, 58-летнему мужчине, который был госпитализирован с острым инсультом и полным параличом правой стороны тела. Артериальное давление 220 и 110 мм рт. ст. – он едва дышал. Я немедленно подключил Андре к аппарату искусственной вентиляции легких (ИВЛ), чтобы помочь ему ухватиться за жизнь.

Лабораторные анализы подтвердили декомпенсированный сахарный диабет[1], электрокардиограмма показала, что у него фибрилляция предсердий, нерегулярный сердечный ритм. 30-летняя жена Андре Мэнди сидела в кресле рядом с его кроватью и рыдала в страхе потерять мужа (примечательно, что инсульт случился с Андре в больнице, когда он навещал друга, очень маловероятно, что мужчина выжил бы, находись он в другом месте).

Дни сменили недели, Андре пошел на поправку. В отделении интенсивной терапии он провел три недели и еще четыре месяца проходил восстановительную физиотерапию. Слабость в правой стороне тела осталась с ним до сих пор, из-за чего он ходит с тростью.

Пока Андре лежал в больнице, я назначил несколько тестов, включая исследование сна, которое выявило тяжелую форму апноэ во сне. Мы немедленно начали СИПАП-терапию[2].

Мэнди сообщила, что Андре страдал от высокого артериального давления весь последний год. Он принимал лекарства, назначенные лечащим врачом, для нормализации давления. Также она рассказала, что Андре громко храпел по ночам и у него были остановки дыхания во сне. Мэнди и лечащий врач Андре настаивали, чтобы он обратился к сомнологу, но Андре не хотел спать в незнакомом месте (только так можно было пройти исследование сна), он постоянно находил различные предлоги, поскольку думал, что с ним «все в порядке».

Но после инсульта он точно больше не был «в порядке». Мне стало ясно, что объединяющая причина неконтролируемого артериального давления, диабета и аритмии – его запущенное апноэ во сне. Осознание обрушилось на меня как гром среди ясного неба: если бы только выявить его проблемы со сном раньше и вылечить их, вряд ли бы жизнь Андре подверглась такому риску.

Вот тогда я и решил, что хочу контролировать ситуацию, хочу избавить пациентов от серьезных последствий, пока они еще не начались. И я верил, что глубокий сон, который так им необходим, значительно улучшит качество жизни.

Я знал это тогда и подтвержу сейчас, хороший сон – основа всего.

Хотя я живу в США уже более 30 лет, родился я в Ченнаи, городе на юго-восточном побережье Индии, в трудолюбивой рабочей семье, и был младшим из трех детей моих родителей П. О. Джона и Аннаммы Джон.

Мы были обычной индийской семьей. Папа – единственный кормилец – работал на правительство, мама была школьной учительницей и домохозяйкой, которая посвятила всю свою жизнь заботе о детях. Но когда я был еще младенцем, произошло событие, полностью изменившее траекторию жизни нашей семьи.