– Я всё поняла, – произнесла она, – не волнуйся, я помогу вам. Вместе легче преодолеть барьер, который воздвигла внучка. Это же надо, бедная деточка! Как земля таких отморозков держит? Я правильно тебя поняла, Глаша, что вы приехали на длительное время? Навсегда?

– Правильно, – кивнула Глафира, – если ты не возражаешь.

– Боже мой, сестричка, что ты говоришь? Я о таком и не мечтала, я же буду только счастлива.

– Вот и хорошо, родная моя. А позднее я продам городское жильё. Главное, как всё сложится.

Женщины обнялись, но в этот момент они услышали шаги позади.

– Бабушки, вы где? – Позвала Аня, приближаясь. – Я сейчас рухну и не встану. И что хотите тогда, то и делайте.

– Идем, девочка, – отозвалась Клавдия, – подбадривающее сжав сестре плечо.

– Алёна, Вы сами к нам решились, или направили с места учебы? – Поинтересовался Семён, торопливо шагая вдоль улицы и поднимая вокруг себя пыль.

– Мне в деканате предложили, ну я и согласилась, – ответила девушка, смотря перед собой. Она так устала, что была готова сесть посреди улицы.

– Вот и правильно. У нас здесь хорошо. Думаю, Вам понравится.

– Мне уже нравится, – улыбнулась Алёна.

– У нас и пекарня своя есть, хлебушек пекут очень вкусный, но это здесь в центре, а в деревню подвозят раз в три дня. А если свежей булочки захочется, то не так далеко идти, всего-то минут тридцать. Прогуляться можно. А вот почтовое отделение.

– Большое здание.

– Да, есть такое дело, – улыбнулся мужчина, почесав затылок. – Рядом вот Сберкасса, а следующее здание – Сельсовет.

– Спасибо, что проводили.

– А я и не ухожу вовсе. Как же я Вас брошу? Вот переговорите с председателем, и в деревню пойдем.

Они вошли в одноэтажное здание, где стены, окрашенные в голубой цвет, были обклеены различными плакатами, а с потолка свисали липкие ленты, заманивающие в свой призрачно лакомый плен насекомых. Алёна взглянула на низкий столик возле окна, где стояли горшки с геранью, и вращал маленькими лопастями старый вентилятор, который скорее гонял пыль, врывающуюся из окна, нежели обдувал работников.

– Надежда Петровна, – тихо позвал мужчина, скребя загорелым пальцем по двери, – Вы здесь?

– Иду.

Из-за двери вышла красивая женщина лет пятидесяти с пышными формами и длинной русой косой.

– Кто меня требует? А, Семён, здравствуйте.

– Здорово, Петровна, – уже смелее выкрикнул Семён. – Вот привел к тебе фельдшера. Оформляй скорее, пока девочка не передумала.

– Здравствуйте, – нетвердо приветствовала Алёна. Усталость сделала своё дело, и решимости у неё поубавилось.

– Да погоди шутить-то, – не поверила Петровна. – Кто в нашу глушь поедет? А если и приедет, так сбежит через месяц.

– Я правду говорю, – обиженно сопел Семён, отвернувшись к широкому плакату, с фотографией лучшего комбайнера.

– Это правда, – кивнула Алёна. – Вот мои документы.

Девушка протянула пластиковую папку с набором документов.

– Присаживайтесь! – обрадовано воскликнула Надежда Петровна, суетливо отодвигая стул.

Пока женщина заполняла необходимые бланки, Алёна разглядывала стены, увешанные фотографиями. В объектив фотоаппарата попали пожилые местные жители, доярки, работники фермы, водители комбайнов и тракторов. И каждый открыто улыбался, выказывая тем самым боевой настрой и радость бытия в целом. Потихоньку сомнения отпустили Алёну, и она вздохнула свободнее. С улицы в открытое окно потянуло табаком. Семён незаметно вышел из кабинета и, присев на корточки, попыхивал папироской.

– Ну что, Алёна Алексеевна, меня вполне устраивают рекомендации, выданные Вам вместе с документами. Сейчас напишем заявление о приёме на работу и приступим к ней незамедлительно.