В «Сказании о Самозванцах» говорится: «…из Чудова прииде во обитель к Николе на Угрешу, и нача в безумии своим возноситися и впаде в прелютую ересь… И по мале времени изыде от Николы Чюдотворца от Угреши, и вселися в пределах града Костромы, вообщее место в монастырь Иоанна Предтечи на Железном борку, и оттуда паки прииде к Москве, и оттуда оставя православную веру христианскую отбежа в Литву…» ^>12

По царскому распоряжению чернеца Григория было велено схватить и сослать в Соловецкий монастырь. Но он успел бежать из Москвы.

В 1604 году «названный Димитрий» оказался в польской столице Кракове, объявив себя царевичем Димитрием Ивановичем. Польские лазутчики сообщали с границы Смоленской, что там тревога великая и что в Москве поражены этим обстоятельством. В Речи Посполитой даже нашли некого… человека, прислуживавшего сыну покойного царя Ивана Васильевича. Он утверждал, что не знает, убили ли истинного Димитрия или подложного младенца. Но, посетив польского магната пана Адама Вешневецкого, приютившего беглеца, он по известным ему знакам на теле Димитрия «…нашел его истинным сыном Ивана» ^>13.

Втянувшись в эту игру, король Сигизмунд надеялся с помощью Дмитрия вернуть польской короне Смоленск и Северскую землю, а сандомирский воевода Юрий Мнишек, отец Марины, – заплатить свои долги.

Довольно красноречиво письмо польского короля Сигизмунда III канцлеру Яну Замойскому от 15 февраля 1604 года: «…этот важный случай послужит к добру, славе и увеличению Речи Посполитой: ибо, если бы этот Димитрий при нашей помощи был посажен на царство, много бы выгод произошло от этого обстоятельства» ^>14.

Осенью того же года «заквашенный в Москве и испеченный в Польше» Самозванец вступил в пределы российские. О личности Лжедмитрия I историки спорят до сих пор. По воспоминаниям современников, был он весьма умен и сообразителен. А главное, верил в свое царское происхождение. Возможно, что воспитывали его в убеждении, что он законный наследник на московскую корону.

В России «царевича» на удивление быстро поддержали низы – крестьяне, казаки, посадские люди и даже бояре – все, кто был недоволен Годуновым. Чем бы закончилась эта Смута, если бы ни смерть царя Бориса, неизвестно.

Летом 1605 года Лжедмитрий вместе с польским войском и казаками вступил в столицу. К тому времени его сторонники тайно расправились с наследниками Бориса Годунова, и скоро Самозванец венчался на царство в Успенском соборе.

А через год под звон колоколов, гром пушечной пальбы в Москву въезжала Марина «в красной карете с серебряными накладками и позолоченными колесами, обитой внутри красным бархатом, сидя на подушке, унизанной жемчугом, одетая в белое атласное платье, вся осыпанная драгоценными каменьями» ^>15.

На 8 мая была назначена свадьба Марины и Дмитрия. После обычных церемоний новобрачные отправились в Успенский собор, где до венчания Марину короновали. «Враг расстрига… привез себе из Литовской земли невесту, люторской веры девку, ввел ее в соборную церковь, венчал царским венцом», – писал позднее в грамотах патриарх Гермоген.

Казалось, все трудности позади, и теперь на вершине власти новобрачные могли наслаждаться счастьем и роскошью. Но через неделю после свадьбы, 17 мая, под колокольный звон в Кремль ворвались заговорщики Василия Шуйского. В стычке с ними был убит муж Марины Лжедмитрий I. Выскочившую из терема с растрепанными волосами Марину заговорщики не узнали, столкнув с лестницы. Будучи маленького роста, Мнишек в палатах спряталась под юбкой одной из своих служанок. Это спасло ей жизнь.

Заговор Шуйского имел успех. На площади его сторонники выкрикнули его имя, и он оказался на троне. А что ждало Марину Мнишек? После бунта и беспорядков, когда многие поляки погибли, Шуйский думал о мире.