Дни летели так же быстро, как и паровоз. Из окна была видна большая страна, состоящая из маленьких домиков с покосившимися заборами. Стрелочники на переездах стояли с флажками, останавливая подводы, лошаденки шарахались от состава, крестьянские мужики удерживали их под уздцы и крестились свободной рукой.

Николай прочитал недавно вышедший модный роман «Петербург» Белова, ему подсунули его в дорогу декаденствующие знакомые, перечитал все газеты от столичных до местных по пути следования. Путь до Ново-Николаевска занял неделю. В ночь перед Омском инженер предложил выпить коньяку.

– Не составите компанию, Николай Александрович? – начал инженер издалека.

– Что же, если дело благородное, то и компанию можно составить, – предусмотрительно ответил Николай.

– Разве я предложу что дурное? Так, по рюмочки коньяку, а то мне утром выходить, а бутылка не початая. Не порядок, на дорогу брал.

– Если только одну, ради соблюдения приличия.

– Прошу заходите в мое купе, закажем закусок, в ресторан не пойдем, чтобы не смущать детей и дам.

– Предусмотрительно. Согласен. И, опять же, разговоры пойдут.

– Да уж, пересуды у нас любят, все косточки перемоют, – сказал инженер и подтолкнул Добрякова в купе, а то он замялся в проходе, – проходите, пожалуйста, присаживайтесь.

– Благодарю, благодарю.

И под такие вежливые реверансы они выпили первую рюмку за знакомство, а потом инженер рассказал, как трудно дается продвигать все новое в этой консервативной Сибири, то ли дело у англичан, и они выпили за процветание России.

– За прогресс.

– Да уж, любезный мой попутчик, – сказал инженер после третьей рюмки, закусывая бутербродом с салями, – например, немцы коньяк только салями закусывают, считают это благородным. У них, знаете, если двое в купе встречаются и начинают выпивать коньяк, то один другому и говорит, а у меня салями есть, а другой, если он такого же класса господин, то отвечает, что у меня тоже салями. Это значит, что они примерно одного класса служащие, если это, например, армейский генерал или офицер из тайной полиции. А обыкновенные люди коньяк у них не пьют, шнапс употребляют и пиво.

– Все пьют, а в России, я посмотрю, тоже много пьют, – поддержал тему Николай Александрович.

– Да что там у нас пьют? Вот французы с утра до вечера пьют, а англичане в полдень начинают и каждый день пьют. Наши пьют по делу, а те – по часам. Я вам что предлагаю: запишите мой адрес, будете возвращаться в столицу – заходите, остановитесь у нас в городе, посмотрите какой он Омск. Расскажите о своих приключениях.

– Какие же у меня приключения? Обыкновенная служебная поездка.

– Не скажите. Когда молодой человек в такую даль отправляется, без приключений не бывает. Давайте выпьем за то, чтобы ваши приключения хорошо кончились.

– Наверное, мне будет много уже, – осторожно посетовал Николай.

– Что Вы, как же можно за это не выпить? А если случится что дурное, то и не простите себя. И я не прощу. Давайте-давайте, до дна.

– Да, широка душа русского человека, как страна наша безмерна…

– За родину надо обязательно выпить.

– За Родину, конечно, надо.

– За любовь к России.

– И за любовь следует выпить, любовь – он же облагораживает людей. Как Господь сказал, так и возлюбили…

– Жаль, что не Рождество сегодня, а то бы и за него выпили.

– Господь с вами, не смешите меня, – Николай улыбался, смотрел в темное окно, видел в нем отражающееся купе и двух господ без пиджаков с расстегнутыми воротничками и распущенными галстуками. Лица у них были веселыми, глаза пьяными.

Они изрядно надрались, но вели себя тихо, пили долго и, кажется, попутчики это заметили, утром они смотрели на него сочувственно. Инженер вышел, а Николаю оставалось еще около тысячи верст.