После поступления на службу молодой господин снял себе комнаты в самом центре, чтобы по дороге в присутствие прогуливаться, любоваться видами и дышать свежим воздухом. С раннего детства он любил смотреть на воду и дышать воздухом. Бывало, сядут они с мамой на берегу Оки и смотрят, как она катит воды вниз к могучей Волге, иногда ездили и на Волгу. Была у них в татарских землях небольшая деревенька для разведения верблюдов.

Став самостоятельным, Николай выезжал на берег залива, но холодные серые воды «Маркисовой лужи» не впечатляли его воображение. А вот теплое море в Крыму, куда он ездил с отцом, когда тот брал его в свиту, так понравились Николя, что он даже задумал, когда выйдет в отставку, переедет в маленький провинциальный городок на берегу моря и будет там высаживать вишню.

Доехав до квартиры Семенова, Николай не стал отпускать экипаж, поднялся к ученому, но в прихожей сказали, что Его Высокопревосходительство господина действительного тайного советника нет, он в экспедиции. Человек успел пожаловаться:

– Старый я стал. Петр Петрович перестали брат меня в путешествие, а ведь столько вместе прошли, до самого Тян-Шаня ходили, аэролит видели.

Николай сказал, по какому делу пожаловал, человек оказался способным и быстро нашел нужную книгу. Пообещав отдать по прочтении, Добряков быстро воротился в экипаж и приказал ехать на Итальянскую.

Дома он зачитался путевыми заметками профессора Семенова и уснул на кушетке, уронив книгу на грудь. Ему снились горы и дальняя дорога между высоких сосен. Облака клубились, превращаясь в быка, в кита, в верблюда с двумя горбами, а то и в медведя. Проснувшись глубокой ночью, Николай кликнул консьержа, попросил прислать ананасового сока и отварной говядины, быстро перекусил, после чего умылся и удалился в спальню, досматривать сны.

После того как он долго ворочался, сон все же накрыл его так плотно, что легкие и почти волшебные образы из первой части сновидения вернулись в виде кошмаров. Сначала он долго скакал верхом на быке, потом бык плыл по морю, потом верблюд хотел укусить его за плечо, но не смог и плюнул в лицо. Николай запомнил кислый запах его слюны.

Наверно, зря он поел на ночь.

Всю ночь он бродил по пустынным дорогам, поднимался на сопки, с которых хотел рассмотреть куда идти и не мог найти путь.

Проснувшись в плохом настроении, молодой господин Николай Александрович Добряков выпил кофе, позавтракал, пролистал «Фонтанные ведомости», модный журнал «Собакин» и отправился на службу ближе к полудню. Новостей он не ожидал.

Паровоз мчался в ночи, на поворотах дым скользил вдоль вагонов и копоть залетала в открытые окна. Проводник предупреждал господ пассажиров первого класса, чтобы не отворяли окон, но кто его послушает, когда поезд мчит по степи и так нежно пахнет полынью.

На Московский вокзал поезд подали по расписанию, господин Добряков прибыл к вокзалу вовремя, багаж у него был небольшой, умещался в два чемодана средних размеров. Носильщик, явно приезжий с юга, разговорчивый мужичок, посетовал:

– Барин едут, видать, недалече, коль сума невелика.

За болтливость свою он не получил приличных чаевых, Николай отделался от него за полкопейки.

Заняв место в купе согласно купленной плацкарте, он развернул газету и стал ждать отправления. Паровоз свистнул и плавно двинулся. Столица быстро осталась позади, а впереди был путь длинною в четыре тысячи верст.

Подготовка к этому служебному путешествию заняла намного больше времени, чем предполагал руководитель отдела землеустроительства. Оказалось, что надо выправить много документов, согласовать даты и завизировать отдельные секретные протоколы. Бюрократия съела пару недель, но это не расстраивало Добрякова, потому что он умело свалил все казенные хлопоты на самого Филимона Филимоновича. После того как тот выяснил, что за фрукт его молодой сотрудник, ему пришлось взять себя в руки, построить весь личный состав отдела и высказать им по первое число с занесением в учетную карточку. Отдел загудел и зашевелился, хлопали двери, скрипели письма. Секретарь Беккер в мыле носился по этажам. За пару недель все утихло и потекло как и прежде.