Однако нескромных знаков внимания ей не уделяли.

Отметив это сейчас, я как-то резко вспомнила, что однажды – еще осенью – подслушала разговор мальчишек. Они стояли на площадке верхнего этажа и громко обсуждали девчонок, а я поднималась по лестнице и они меня не видели.

Обсуждатели были из числа познавших все тайны отношений между мужчинами и женщинами. Услышав тему, я остановилась на предыдущем этаже: парни меня не интересовали, но их взгляд казался любопытным.

Ничего нового для себя я не услышала, зато получила конкретную информацию.

Один из самых отвязных парней сетовал, что он давно бы «отымелРайку-Ведьмачку во все места и всеми способами», но ее никому не рекомендует трогать даже пальцем. По его словам, обычная с виду девчонка водила дружбу с полностью отмороженными людьми, едва не уголовниками.

Парень сказал, что сам однажды попытался пристать к ней в физкультурной раздевалке, да помешал не вовремя зашедший физрук. А на следующий день после уроков в нему на улице подошел такой тип и сказал такие слова, что теперь он на Ведьму опасается даже лишний раз взглянуть.

Сейчас это вспомнилось и стало понятно, почему она угрожает мне через каждое слово.

Я, разумеется, ни капли не испугалась, потому что жестокие разборки шли между парнями, а я была девчонкой.

Однако я все-таки подумала, что от Райки стоит отступиться: если она верила в свою неприкосновенность, то вряд ли ее можно было переломить.

Генеральского дядю Колю она, похоже, считала своей монополией и делиться не собиралась.

Но своим упорством Ведьма разожгла мой напор.

Если до попытки договориться я плавала в непонятностях, то теперь четко поняла, что хочу еще раз попасть к дяде Коле и сделаю это во что бы то ни стало.

Умея расставлять точки и запятые, я пришла к выводу, что поехать туда с Райкой не суждено, но я могу выяснить адрес и явиться без договоренности.

Разумеется, при таком варианте мне предстояло врать, но врать я умела – врала, как писала: моя жизнь, мягко говоря, не сильно склоняла к правде.

И еще до звонка на урок я принялась размышлять.

Если в прошлый вторник я заменяла лупоглазую дуру Аньку, то та уже бывала на точке.

Дяди Колин адрес стоило выяснить у нее.

Подумав о том, я подумала, что я – еще бОльшая дура, чем Моделька.

Я полезла на рожон, стала навязывать компанию Ведьме, хотя на обратном пути от дяди Коли мы с ней поговорили очень нехорошо.

Я усложнила себе все на свете, когда можно было просто тихо-мирно выяснить адрес у Аньки. Это бы не стоило вообще ничего.

Если Райка не блистала титаникой мысли – извилины заменяла наглостью – то ее подружка была глупа, как пробка. Все крошки ее ума ушли в двухметровые ноги.

Иногда мне казалось, что Моделька глупее моей мамы – хотя условия для развития интеллекта в наши компьютерные дни были гораздо лучше, чем у родителей.

Стоило подумать о лупоглазой дуре, как она появилась в конце коридора.

Анька вышагивала рядом с запоздавшей биологиней и ноги ее начинались выше, чем покачивалась пустая голова.

Глядя на кукольный шаг – уместный лишь на подиуме – я отметила, что к ногастой кукле тоже никто никогда не пристает. Видимо, ее хранила невидимая тень Ведьмы.

Но я не собиралась щупать Анькины девственные коленки, мне нужно было лишь вытрясти из нее дяди Колин адрес.

Для осуществления операции требовалось выбрать момент, когда Ведьмочки не окажется рядом и Моделька станет беззащитной.

Настоящая НикитА умела ждать, я брала с нее пример.

Ждать пришлось долго: остаток этого дня, следующий и начало чересследующего.

Райка и Анька везде ходили вместе, словно сиамские лесбиянки. Похоже, они идеально нашли друг друга: Ведьма нуждалась в объекте для помыкания, Моделька не могла существовать сама по себе и с удовольствием таскалась за ней, как собачонка.