(ассортимент весьма богат).
Они, бедняжки, в ожиданьи
томятся здесь который час,
желая осчастливить вас.
Одно прелестное созданье
уже с Никитой за столом.
Грядет в романе перелом,
4.3
и я впадаю в умиленье.
О, мои бедные глаза!
Такой источник вожделенья
вниманьем обойти нельзя.
Увидит – ахнет вся Европа:
– Ах! Что за ножки, что за попа!
Есть, между прочим, и душа,
должно быть, также хороша,
что в данном случае неважно.
Никита не оценщик душ,
что ждет их возле райских кущ.
Он с дамой держится вальяжно,
пикантный разговор ведет
и руку на ногу кладет…
4.4
Пора, друзья, к Никите в гости
без приглашенья заглянуть,
вслед за его шикарной гостьей
в дверь незаметно прошмыгнуть.
Хоть нам шпионить неохота,
но что поделаешь? Работа!
Такой у нас служебный долг,
в чем есть, надеюсь, некий толк.
Одна… другая комнатушка,
достойный жалости уют, —
Никиты временный приют,
где лишь случайная подружка
собой украсит изредка
суровый быт холостяка.
4.5
Не будем лезть под одеяло —
у нас роман, а не кино.
Ленивых душ кругом навалом,
пусть потакает им оно;
а наше скромное искусство
должно служить высоким чувствам,
воображенье развивать
и ум за разум выдавать.
В лиризме здесь не вижу смысла
и лиру временно свою
тебе, читатель, отдаю.
Я полагаю, сам домыслишь
такой любовный беспредел,
как сам бы этого хотел.
4.6
Любовных шалостей немало
придумал фантазер Эрот,
чтоб хорошо Никите стало
(читатель знающий поймет).
Вздохнув, продолжим неприметно
блистать на кухне интеллектом.
Стаканы осушив до дна,
вернемся к гостье: кто она?
Свою небрежность я исправлю,
девицу без обиняков
(не обессудьте, стиль таков),
но с некой робостью представлю.
Её Татьяною зовут,
и странного не вижу тут.
4.7
Поверьте, ваш слуга покорный
и сам немало горевал:
не очернить бы кистью сонной
другой Татьяны идеал.
Но согласитесь, что к той Тане
едва ли всякий вздор пристанет
(мысль эта вовремя пришла —
от горя автора спасла).
Здесь параллели неуместны,
скажу вам больше наконец:
ей это имя дал отец,
не глядя на мои протесты.
Пришлось смириться мне, увы.
Смиритесь, думаю, и вы.
4.8
Ее отец (в чем я свидетель)
был божьей милостью поэт
(цветет поэзия на свете,
когда бумаги нежной нет).
Дружил он с Музой плодотворно
(бывая по делам в уборной,
в том убедиться мог любой
и прочитать стишок-другой),
приобретя известность рано,
в маститость впал на склоне лет.
Как всякий истинный поэт,
решил он Ольгой и Татьяной
назвать прелестных дочерей,
и трудно выдумать мудрей.
4.9
Любуясь юностью цветущей,
растил их, лиру теребя…
Вернемся к сцене предыдущей
и вскользь отметим про себя:
похоже, на любовном ложе
царит гармония… И все же,
без всяких видимых причин
пенять возьмемся на мужчин,
на первый взгляд вполне приличных, —
слаб’о им даме угодить
и жажду счастья утолить
(Татьяна убедилась лично —
десятка три перебрала,
но чудный миг не обрела).
4.10
По поводу проблем со счастьем
я сожалею от души,
но полагаю, что отчасти
их Славянинов разрешит.
Уж тут вы мне, друзья, поверьте
(а коль не верите – проверьте):
беды в том нет, что ростом мал,
зато велик потенциал.
Такой – для милых дам находка,
да только как его найти
и гордо мимо не пройти?
Вот вам, красавицы, наводка:
интеллигентно лысоват
и благородно толстоват.
4.11
На простодушный взгляд поэта,
красавец явно не бог весть,
но для гурманов и эстетов
в нем некий цимус, видно, есть.
Не зря же многие желают
(из тех, что цимус понимают)
попасть к Никите на банкет
и пошептаться tet a tet
о чем-то крайне хитроватом.
Пронесся накануне звон,
что органично влился он
в ряды отпетых демократов
(есть подозрение, друзья:
за демос взялся он не зря).
4.12
Известно мне не понаслышке,
что Славянинов той поры
мог за народные коврижки