– С чего ты взяла?

– Ну, Мышка…

– Ах, это. Сердобольная дамочка на помойке подобрала, отмыла, выкормила и свалила, а дочь на меня оставила. Так что я поневоле стал счастливым отцом-одиночкой. Понимаешь, почему за Янчика твоего переживаю?

– Вик, ты когда-нибудь серьезным бываешь?

– Бываю.

– Когда?

– Когда женщин деру, – в ответ на мое явное изумление почесал в затылке и пояснил. – Ну, понимаешь, я про секс говорю…

– Да поняла я, но…

– Я к этому делу отношусь чертовски серьезно. Все исключительно по любви. Мозги отключаются, зато несу прямую ответственность за качество и результат.

– А-а-а… круто.

– Анька, а у тебя много любовников было?

– Вик!

– Ань!

– Опять?! Ты о чем-то еще можешь беседовать?

– Уф-ф… Беседовать. Богатый словарный запас?

– Папа-филолог, – я процедила сквозь зубы и прислонилась виском к прохладному стеклу.

– Сочувствую, – Вик присвистнул, стрельнул по мне взором из-под пушистых ресниц и перевел его на дорогу. – Итак, продолжаем о сексе.

– Ви-и-к! – на этом терпение лопнуло. – Давай ты заткнешься хотя бы ненадолго.

Я отгородилась стеной равнодушия и не издала ни звука до следующей остановки, но поверьте, ненавязчивый спутник очень старался до меня достучаться. И снова по старой программе: туалет, кофе и скабрезные шуточки.

В какой-то момент я все-таки задремала и вдруг подскочила на месте, как будто пробудила какая-то неведомая сила (не иначе как древний демон). Было подозрительно тихо. Боковым зрением уловив то, чего быть не должно, я наклонилась вперед, заглянула водителю в лицо и чуть не поседела от страха. Он сидел с прямой спиной, руки крепко сжимали руль, нога на педали, но…

Воронов ехал с закрытыми глазами!

– Вик, – тихонько прошептала, очень осторожно поглаживая по бедру.

– А? Да… Ириска, что случилось? – он тут же встрепенулся и растер ладонью напряженную физиономию.

– Вик, ты заснул…

– У-у-ф-ф… – смачно выругавшись, тыльной стороной кисти смахнул со лба мгновенно выступившую испарину. – Так, Ань, едем до ближайшей ночлежки, но ты со мной постоянно болтаешь.

Растерявшись, я озиралась по сторонам в поисках достойной темы для болтовни и повеселела, когда мужчина поправил очень стильный и очень дорогой на вид трехрядный сет, плотно облегающий левое запястье. Подметив мой интерес, приосанился и выступил с вдохновенной презентацией изделияиз плетеной кожи высокой выделки с серебряным напылением, вставками из лабрадора – черного лунного камня или Вороньего глаза – и магнитной застежкой с именной гравировкой.

– Послушай-ка, понторез, – я вклинилась, когда от потока красноречия зазвенело в ушах. – Тебе бы в ювелирке работать, – фыркнула свысока, – аж от зубов отскакивает.

– Ириска, да ладно тебе. Это подарок, и я его ценю… как память.

– Давно он у тебя?

– Лет десять. У Мирки, кстати, такой же был. Потерял, – между бровей пролегла горькая морщинка.

– Кто такой Мирка?

– Друг. Да забей. Еще познакомишься. Смотри, зато здесь форменный беспредел, – потряс у меня перед носом фенечками, болтавшимися на правой руке.

– Ты их никогда не снимаешь?

– Снимаю, конечно, – он снисходительно хмыкнул, – но без них я как голенький.

Косичка из разноцветных бечевок, темно-синий ремешок со стальными колечками, потертая замшевая рыжевато-коричневая спираль, прочная красная нить, леска с деревянными бусинами и тонкий витой браслет с двумя нанизанными перьями. Экстравагантно и живописно, вполне в духе раздолбая по имени Вик. Он рассказал, откуда и как пришла к нему каждая, и что для него значат все вместе, и вот так слово за слово мы добрались до маленького двухэтажного мотеля, на удивление чистого и опрятного.