Дима всех сагитировал, как он это умел, бодро начал, но потом, видно, свернул где-то не там – в чём он себе, не то что своим друзьям, упрямо отказывался признаваться, – и теперь вёл ребят по петле, пытаясь на интуитивную ощупь отыскать этот чёртов водопад.

– О! – весело, с надеждой и злорадным чувством победителя воскликнул Дима. Он увидел за кустами, что нависали на тропу сверху, или ему почудилось, что что-то подобное он уже видел на фото, которые выкладывали те счастливчики, которым удалось дойти до водопада. – Смотрите! Мы на месте почти. – Когда Дима волновался или чему-то радовался, он всегда сплёвывал через зубы, получалось у него одновременно по-уличному залихватски и отвратительно обильно – особенно эта его нехорошая привычка бесила Свету. Вот и сейчас, почуяв, что и в этот раз окажется прав, он сплюнул.

Дима, почувствовав прилив сил от близкой удачи, побежал вперёд. Запрыгнув горным козлом в кусты, он раздвинул ветви и.. ничего. Никакой воды, никаких озёр и водопадов. По инерции он сделал ещё несколько шагов, левая нога поехала вперёд и вниз, Дима взмахнул руками, словно собирался взлететь, а потом провалился под землю. Сознания он не потерял, летел вниз всего метра два, приземлился жёстко, но без последствий в виде вывихов, растяжений и прочих переломов.

– Дима, ты как там? – услышал он над головой испуганный полушепот Светы. Нет, сначала был визг, потом топот и хруст, а потом Света заговорила.

– Братан, отзовись. Ни черта не видно. Ты где? – Это уже Егор старался наладить связь с потерпевшим.

Надо было что-то отвечать. Дима встал, проверил поясницу, покрутил шеей, и сказал:

– Нормально. Порядок. Здесь яма какая-то, сейчас вылезу.

– Ну, давай. Тебе помочь? – Егор предлагал помощь. Теперь он, как и девочки, видел, как внизу ворочался Дима – глаза привыкли к тьме.

– Нет. Не надо пока. Я сам. – Да, настоящий лидер должен всё делать сам, без помощи других, если, конечно, у него есть на это силы. Но пытаться стоит в любом случае.

 Правда, сразу Дима не стал пробовать покинуть темную прохладную яму, пахнувшую сырой землёй и мокрой шерстью. Ему даже на ум пришло, что эта яма, куда он умудрился угодить из-за своего необузданного эго, могла быть берлогой зверя – медведя, например, – но потом, почти сразу, эту мысль он отбросил как глупую, потому что не похожа она была на берлогу. Какой же это медведь делает берлогу, вырывая её вертикально вниз. Аномальный мишка, не совсем в себе. Ну раз косолапый здесь не жил, а запах зверя можно списать на причуды восприятия потревоженного падением сознания, представлялась возможность исследовать земляной пузырь, всосавший в себя безалаберного путника.

Дима, предупредив друзей, чтобы они обождали минутку, и на что сразу получил от грубоватой Василисы шутку в её быдло-стиле, на которую реагировать сейчас не стоило: «Дима-то наш штаны замочил. Теперь тебе, Светик, застирывать придётся», – сделал пару шагов в сторону и огляделся. Берлога – про себя он так стал, всё же, яму называть, – представляла собой неправильную пирамиду, в основании которой лежали два овала, соединённые перемычкой перехода. Дима грохнулся в камеру овала, которая располагалась несколько ниже по склону, здесь было пусто – земля да несколько камешков. А вот в другой камере… Его влекло туда, он ничего там не мог различить, свет из дыры в потолке туда не пробивался, а его туда тянуло – тянуло больше, чем обычно Диму привлекали всякие неизведанные штуки, бросавшие вызов его мужскому началу – не так, чтобы сильно, но ощутимо, сравнимо с лёгким зудом, незаметно поселившимся между лопаток и никак не желавшим оттуда уходить.