Дима быстро абстрагировался от происходящего наверху, голоса стали тише, их бубнёж доносился до него как сквозь толщу воды, он чиркнул зажигалкой, повесил перед собой мотылёк огонька и пошёл по переходу во вторую камеру пещеры гантели-пирамиды. Шаг, другой, шажок, ещё, и ещё. Во второй камере было всё также, как и в первой – земля, камней поменьше, – а ещё, у дальней стены в выемке у самого пола, на холмике непонятно черной, будто закопчённой земли лежала книга в железной обложке. И вот к ней-то и тянуло Диму. Ему бы удивиться: «Откуда здесь книга? Что за книга», – а он, вроде как, и обрадовался, вроде как, и долго её и искал, и вот теперь он здесь. Его толкало вперёд желание, а за грудь вперёд тянуло пальцами ледяного сквозняка, казалось, идущего, от самой книги, в ней же рождающегося и в неё же уходящего.

Не пройдя, а буквально проскользив на подошвах последние метры, Дима плюхнулся на колени рядом с книгой. Огонёк зажигалки задуло, но Дима прекрасно видел, у него словно кошачье зрение проклюнулось, да и книга светилась таким зеленоватым нездешним светом. Диму залихорадило, он вытянул руки над головой, а потом возложил ладони на рельефный рисунок обложки, изображающий женщин и мужчин с рыбьими хвостами и копытами, чокающимися кубками, наполненными червями и жуками, а над всем этим безобразием горел глаз квадратного багрово-чёрного солнца.

Только он прикоснулся к морозному металлу, как кожа его влипла, стала одним целым с книгой, а в мозгу зажужжал сонм нечеловеческих голосов – басами, скрипучими дверями, битыми стёклами и кирпичами. В каждую клетку организма проникли звуки ужаса древнего мира, многие десятилетия ждавшие своего часа, своего носителя, того, кто возродит их к жизни…

– Где тебя там носило? – спросила Света

– Да, брат, где? – Подключился к расспросам Егор. – Расскажи.

– Ну, Васька, же сказала что. Обосрался от страха. Штаны менял.

– Фу, как грубо, – сморщила нос Света.

– Стараюсь соответствовать.

– Не старайся. Я – недостижимый идеал, – объявила Вася, показав на удивление красный язык.

– Ладно, пора в путь, – прекращая дискуссию, сказал Дима.

– Куда опять? – возмутилась Света. И она не выдержала. Союзников у Димы не осталось.

– Действительно, Дима, пошли вниз. Ну их на куй, эти водопады.

– Чего вы разнылись? Не хотите, возвращайтесь. А я вперёд пойду. Тут идти осталось минут пять, и мы на месте, – и будто в подтверждение своего настроя Дима сплюнул, как он это умел, – смачно и далеко.

– Ты это час назад говорил, – пробубнила Вася.

– Выдумаешь ты всякий раз ерунду какую-то, а мы ведёмся, – пожаловался Егор.

 Ребята побурчали, повозмущались, но пошли за Димой – может быть, потому что авторитет его был пока ещё высок, а может, просто одним не хотелось спускаться вниз, ведь из всей их группы один Дима регулярно ходил в горы – да не в такие, а в настоящие, – ориентировался на местности, если не на отлично, то на удовлетворительно, и если до водопадов не дошёл бы, то назад точно бы друзей довёл. Не случилось. Шли они, после обнадёживающих заявлений Димы, не пять минут и не двадцать пять, а часа два, солнце стало садиться, окрашивая красивые пейзажи вокруг в алые цвета марсианских ландшафтов. Друзья Димы перестали нудеть, усталость из их тел ушла, растворилась в окружившей их со всех сторон красоте, а потом и вовсе мир вокруг изменился – перевернулся – туристы неожиданно оказались не в горах, а в краю холмов – почти тоже самое – и природа, и закат такой же, – но с нюансами. Ну а самый большой нюанс – это тот, что вот сейчас они были на горе, шли среди редких сосен, а сейчас уже брели по траве, взбираясь на холм, поросший низким, ползучим кустарником, украшенным неправдоподобно огромными алыми ягодами. Ребята не поняли как такое возможно, где это они не там свернули, они лишь переглядывались, строили из лицевых мышц маски удивления, но молча, слов не находили. Лишь Дима вёл себя так, как будто так и надо, упорно вёл их к одной одному ему известной цели. Вёл, вёл и привёл.