На этом и порешили. Саньки долго не было, и Женька, боясь приближаться к живой рыбе, собирала ветки около получаса. Потом подошла к рыбе, осторожно потрогала ее, взяла в руки и опять задумалась. Неуверенно надрезала кожу и стала аккуратно срезать тонкую рыбью шкурку.

– Ты что это делаешь? – вдруг закричал невесть откуда взявшийся Санька. Он был страшно раздосадован от того, что на этот раз с рыбалкой не повезло.

– Ты же сам сказал обдирать рыбу, вот я и обдираю. А что надо было делать? Откуда я знаю? – От неожиданности хариус выпал у Женьки из рук.

– Ты что, совсем без мозгов? Кто так разделывает рыбу? – Санька не мог остановиться. – Я таких идиотов еще не встречал. Ты просто абсолютная дура. Настоящая. Стопроцентная. Хоть тебе три диплома давай.

Простояв полчаса в холодной воде, ничего не поймав, Санька, конечно, был злой, как черт.

Женька выпрямилась, и тоже, на высоких тонах, неожиданно для себя, закричала:

– Ты что это так разорался? Ты чего вопишь, как будто тебя режут? Как это можно из-за какой-то рыбы так орать на человека? Это ты идиот! Из-за простой рыбы чуть не убил меня! Я вот пойду и выкину эту рыбу обратно в речку!

Женька схватила несчастного хариуса и рванулась было в сторону реки.

– Только попробуй, только попробуй! Я тебе покажу, – Санька подскочил к рассвирепевшей Женьке и попытался схватить ее за руку. Женька не растерялась, и, в свою очередь, попыталась треснуть рыбой Саньку по голове. Но реакция у Саньки была отменная (сказывались мальчишеские баталии в детстве), он вовремя перехватил Женькину руку, и рыба своей головой только слегка задела его щеку.

– Я тебя саму сейчас в воду брошу, – закричал на Женьку еще больше разозлившийся Санька.

Женька, почувствовав только сейчас железную силу Санькиных рук, поутихла.

– А не слишком ли много ты на себя берешь, господин не знаю кто? – как можно более нахально и ехидно выкрикнула Женька, уткнув руки в бока, как делают настоящие хохлушки в подобных ситуациях (все-таки Женька выросла на Украине). И дерзко продолжила:

– Помнится, это Стенька Разин выбрасывал за борт персидскую княжну в волну набежавшую. Так то был Стенька Разин, знаменитый на весь мир атаман! А ты кто такой? Какой-то задрипаный стриженый Санька, непонятно, откуда взявшийся, – насмешливо и зло выкрикивала раскрасневшаяся обозленная Женька.

Санька, аккуратно мывший в ведерке растерзанного и изуродованного хариуса, не сразу, но все же рассудительно ответил:

– Ну, я, может быть, и не Стенька Разин, – и, помолчав, степенно закончил:

– Но и ты не персидская княжна.

Женька была согласна на мировую:

– Так я же и не претендую быть княжной! Я сижу, старательно делаю то, что мне сказали, обдираю рыбу, а ты вдруг ни с того, ни с сего вдруг бросаешься на меня и грозишься утопить. Вот я уверена, что когда ты женишься, то ты будешь бить свою жену. Вот признайся, будешь жену бить?

– Конечно, буду, – уже с удовольствием подтвердил Санька. И, с чувством, добавил: – Батогами.

Рис. 4.12. Хариус – одна из самых пёстрых и красивых рыб России

Искоса глянув на Женьку, увидал, что у нее плечи как-то странно трясутся.

– Ты чего? – уже осторожно спросил Санька.

– Да я вдруг представила, как меня кто-то батогами бьет. Интересно, это больно или не очень? Меня только полотенцем били, по физиономии, – тряслась от смеха Женька.

– Вот дура, я еще таких дур не видел, – покачав головой, тоже засмеялся Санька.

Насмеявшись вдоволь, Женька примирительно сказала:

– Я же в первый раз держу настоящую большую живую рыбу в руках. В нашем городке, где я росла, не было поблизости ни одной речки. Не было ни лесов, ни каких-нибудь холмов. Зато были огромные поля – пшеницы, кукурузы, подсолнечников… Поля пшеницы, между прочим, тоже бывают очень красивые – когда дует ветер, колосья колышутся в точности, как волны на море. Мы с Сережкой, когда ждали родителей с бахчи, часто любовались этими колышущимися полями – до сих пор не могу забыть. Удивительно красиво!