– Тогда должны были дать золотую.

Сам же Санька учился неровно, он блестяще знал школьную математику и физику, увлекался химией и астрономией, но совершенно не переносил беллетристику – так он называл все остальные предметы. Поэтому он получал иногда и тройки, на которые не обращал никакого внимания.

Женька засмеялась:

– Ты не поверишь, но мне приписали на выпускном сочинении ошибку, которой не было.

– Это как же?

– Очень просто. Мне нужно было использовать слово «Аппассионата» для описания образа Ленина в советской литературе. Я списала цитату с этим словом из книги Горького – подлинниками можно было пользоваться. Так они (те, кто проверял) нашли где-то это слово, написанное с одной буквой «п». И объявили, что у меня написано неправильно. Это была очевидная наглая ложь, которую легко можно было опровергнуть, посмотрев хотя бы энциклопедию.

– Кому же досталась твоя золотая медаль?

– Нашлись более достойные.

– Это кто же такие? Даже интересно. И где они учатся сейчас?

– Это дочка нашего директора школы и ее подружка. Дочка кажется, поступила в местный техникум, а вторая даже никуда не поступала, сразу работать пошла.

Санька почему-то даже обиделся:

– А что же ты смеешься? Неужели не обидно? Где ты и где они? Это же полный беспредел, ты что-то не договариваешь. Отец-то твой почему не вмешался? Он же за справедливость.

– Папа не мог. Он в больнице лежал, с переломанной ногой. Пошел на свой участок проверить, как буровую вышку горняки установили. А они там что-то плохо укрепили, вот эта вышка и стала падать прямо на людей. Все разбежались, а отцу прямо на ногу эта вышка упала. Слышно было, как нога треснула. Конечно, отец переживал за меня, возмущался ужасно, говорил, что он добьется справедливости. Но, пока он лежал в больнице, я уже в институт поступила, у нас же экзамены на месяц раньше проводятся, чем в других вузах. К тому же я на первый поток успела.

– Так и оставили?

– Да, так и оставили. Понимаешь, я смеюсь потому, что ситуация действительно абсурдная. На нашу школу «дали» две золотые медали. А отличников, ну, типа меня, учившихся на пятерки, было десять человек. Причем, в нашем же классе учился, например, Колька Зубов – так он лучше меня математику и физику знал, в олимпиадах участвовал – тоже хороший претендент на золото. А у меня были лучшие сочинения в школе – их всегда зачитывали как образец. Наверное, если бы золотую медаль дали Кольке, а не мне, то было бы обидно, а здесь – когда такая явная несправедливость – даже не обидно. Я не придавала этому большого значения, про себя думая «пусть подавятся моей медалью». Я мечтала поступить в Москву. Если бы не поступила – вот тогда бы и поплакала вволю. И, кстати, из всех десяти отличников в Москву только мы с Колькой и поступили.

Тут Санька вспомнил:

– А ты говорила, что тебя из школы хотели выгнать. Интересно, это еще за что?

– Да, ты знаешь, я сама не ожидала, что так получится. Это произошло тогда, когда вышло постановление о том, что «мову» можно учить по желанию. Так вот, наша учительница украинского языка требовала, чтобы мы продолжали учить украинскую литературу. Ну, насчет литературы я ничего против никогда не имела – и стихи, и песни украинские очень люблю. Так вот, на уроке украинского языка нас заставили писать диктант, который мы, как «не изучающие», могли и не писать. Это я прекрасно понимала. Ну, я и написала этот диктант на русском языке. То есть в переводе на русский язык.

Санька засмеялся:

– Это за этот диктант тебя и выгнали?

– Ну да. Я же не думала, что это «политическая акция» с моей стороны. Мне действительно было интересно проверить – хорошо я знаю украинский или нет. Думала, что меня за это похвалят. Я не хотела никого оскорблять, тем более украинское государство. Отец, конечно, пошел в школу. Не знаю, что он там говорил, но в школу я на следующий же день пошла.