Санька плюхнулся рядом, хотел что-то сказать, но, увидев Женькино потерянное, так резко осунувшееся лицо, ничего говорить не стал. Молча дал ей флягу с водой. Она кивнула в знак благодарности, смочила руки, вытерла платком лицо.

– Растянись во весь рост на траве, легче станет, – посоветовал Санька. Женька послушалась и, вытянувшись возле могучей сосны, зажмурила глаза. Солнце светило так ярко, что небо было видно даже через опущенные ресницы – синее-синее.

Санька тоже лег на траву, только так, чтобы лицо было в тени, заложил руки за голову и молча наблюдал за белыми облаками, которые медленно двигались по действительно ярко-синему небу.

Женька хотела что-то сказать, но не хватило сил, смогла только подумать:

– Слава Богу, не лезет с дурацкими утешениями, как хорошо, что вокруг так тихо…

Так лежали они минут пятнадцать. Женька, вдыхая глубоко-глубоко удивительно чистый воздух, чувствовала прямо физически, как к ней возвращается покой, уходит боль, и физическая, и душевная.

Санька же, поглядывая на неподвижное тело, лежащее без признаков жизни на траве, уже стал немного раскаиваться в затеянном предприятии:

– Там Мишка уже небось полно рыбы наловил, а я тут валяюсь без дела. Совсем больная девица, толку от нее никакого, не нужно было никуда идти.

Рис. 4.2. Кипрей растет везде, из него готовится целебный иван-чай

Какого «толку от девицы» думал получить Санька, он и сам не знал. В принципе, никто его не заставлял не спать ночь, с восходом солнца тащиться восемнадцать километров к базе экспедиции. Санька сам не мог объяснить своего поведения, и это его раздражало. Он по жизни не выносил никаких неясностей, всегда четко ставил задачу, планировал решение этой задачи и выполнял ее. Здесь же все было непривычно, начиная с самого знакомства с этой на вид строгой, непонятной девчонкой.

– Ладно, – утешил себя Санька. – Хоть с Мишкой повидаюсь, душу отведу, сто лет не виделись.

Мишка был самый закадычный друг Саньки. Они учились в одном классе, сидели на одной парте. Сдружила ребят любовь к технике – с детства они конструировали разные замысловатые механизмы, для чего искали на местных свалках элементы от старых машин и ненужные никому технические детали. У Мишки отец, получивший большую контузию на войне, вернулся домой еще до победы, умер почти сразу после возвращения, еще до рождения Мишки. Когда умер Санькин отец, мальчишки сдружились еще больше. Очень любили они уходить в дикие места, удить там рыбу, мастерить плоты, маленькие лодки, шалаши. Их любимым местом была как раз та самая заимка, к которой и направлялись наши путешественники.

Конечно, Саньку раздражало Женькино, как ему казалось, «разнеживание». Но, тем не менее, он сразу откликнулся на тихий, слабый голос, звавший его:

– Санька, ты даже не представляешь, как я тебе благодарна…

– Это еще за что? – искренно удивился Санька.

– Ты знаешь, я все время думаю о том, что ты мне тогда сказал, на подножке грузовика…

– А что я такого сказал? – еще больше удивился Санька.

– Ты сказал о самом главном, что должен понимать и знать каждый человек. А я не понимала. Мне пришлось ехать за шесть тысяч километров в этот дикий край, чтобы какой-то случайный встречный Санька мне объяснил, что такое любовь.

Пропустив «случайного встречного», Санька запротестовал:

– Э, стой, я не мог тебе ничего про любовь говорить, у меня даже слова такого в лексиконе нет, это ты не сочиняй, пожалуйста.

– Ты прямо этого, конечно, не сказал. Но мысль высказал о том, что любовь – это прежде всего забота! Господи, ведь это же совершенно очевидно! Нельзя любить девушку и в то же время спокойно наблюдать, как она уезжает неизвестно куда. Я, как дурочка, сделала вид, что этого не понимаю, размечталась о счастье, была как одурманенная этой своей любовью. Спасибо тебе за то, что ты просто назвал вещи своими именами. Хотя сделал это довольно безжалостно. Но так мне и надо. Пора уже самой понимать такие вещи.