Сориентировавшись в дверях на нужном нам ярусе, Гулльвейг вызвалась начать разговор с Тиелой самостоятельно, поскольку та еще могла быть напугана после пережитого. На стук в дверь ей ответили не сразу, а когда это случилось и Гулльвейг, представившись, попросила разрешения войти, чтобы расспросить о случившемся, Тиела недоверчиво сказала:

– Я уже рассказывала обо всем господам от Солнечной Тени.

– У вас что-то болит? Я слышу по голосу, – вдруг заволновалась Гулльвейг. – Вы обращались к лекарю? Я – жрица домена жизни, служу Богине Шамикаль. Я могла бы заодно помочь вам; исцелить оставшиеся от нападения раны или, хотя бы, снять боль.

Полминуты тишины казались знаком провальной попытки Гулльвейг сыграть в прорицательницу. Однако дверь все-таки отворилась. Я поспешила спрятать лицо, боясь напугать хозяйку дома тем, что оставило на моих глазах заклинание магии крови. Все члены моей стаи в этот же момент синхронно сняли капюшоны.

На пороге стояла миловидная, хрупкая, маленькая человеческая девушка с круглым лицом, большими зелеными глазами и собранными в косу светлыми волосами. Она не обладала магией, была одета в простое свободное платье из парчи с длинным рукавом и выглядела болезненно. Стало понятно, что Гулльвейг не играла, а правда поняла, что Тиеле нехорошо.

Представив каждого из нас выбранными для Конраку именами, Гулльвейг максимально миролюбиво и заботливо попросила разрешения зайти всем. Тиела устало оглядела нас, но все-таки согласилась. Она повернулась и медленно, слегка пошатываясь, направилась в свой дом, приглашая следовать за ней.

– Я работаю кухаркой в трактире «Двенадцать огров», – начала она, не дождавшись, пока мы зайдем все. – Это в северо-западной части нижнего квартала, близ крепостной стены. Там обычно не так много существ. – Тиела вздохнула, набираясь сил снова вспомнить произошедшее с ней событие. – Позавчера на улице перед самым домом меня ударили по голове. Я потеряла сознание, и очнулась там же, от боли. У лекарей я была, но ничего, кроме свежего шва на мне, они не нашли. Чтобы не перенапрягаться, мне позволили остаться дома на пару дней. – Услышав звук закрывающейся двери, Тиела повернулась и развела руками с виноватым видом. – Присаживайтесь, только, боюсь, места всем не хватит… Простите…

Пока Гулльвейг уверяла Тиелу, что все хорошо, и мы можем и постоять, я осмотрелась. Обставлен дом был скромно, но уютно. Он не отличался простором: зал, совмещенный с приспешней, да отдельная комнатка, по всей видимости, ложница. Одно окно выходило все также на крепостную стену, а второе – на окна соседнего дома. Каменные стены оставляли ощущение скованности. Старенький диван едва ли мог выдержать нас с Гулльвейг, потрепанное кресло и круглый столик у окна с начатой вышивкой, казалось, жили в три раза дольше самой Тиелы. А дырявый ковер, да стол, когда-то поломанный и неаккуратно собранный, отбили у меня всяческое желание заходить к кому-то еще. Мне становилось неприятно оттого, что все еще существовало такое расслоение, пусть даже за труд теперь платили…

А еще я ощущала стойкий запах крови.

– Вы разглядели того, кто напал на вас? – спросила Гулльвейг.

– Все произошло быстро, – вздохнула Тиела.

– Могу я осмотреть ваш шов?..

– Пройдемте в другую комнату, – спустя паузу, ответила девушка, оглядев каждого из нас. – А то я немного стесняюсь…

Пока Тиела и Гулльвейг, поддерживающая ее, шли, я вспомнила о Бласе и мельком оглядела остальных. Они синхронно кивнули мне и я, надеясь, что они осмотрятся здесь, спросила «выжившую»:

– Как вы к магии относитесь? Не боитесь? Если позволите, я бы проверила вашу рану на другие виды хвори.