Велерус покивал, затем поднялся на ноги, вышел из-под полога и вооружился рапирой со словами:

– Покажите мне свое мастерство владения клинком.

– Но… вы же простудитесь под дождем, – подала голос Гулльвейг, заметив, что первым с азартом в глазах к Велерусу вышел Сайрис.

– До первого попадания, – сказал он, вооружился рапирой и напал, желая застать Велеруса врасплох.

Однако тот лишь сделал вид, что отступил, а затем контратаковал. Оба промахнулись. Я поспешила отвлечь обеспокоенную Гулльвейг необходимостью добавить в зелье очередной ингредиент, а сама принялась внимательно наблюдать. Габариты голиафа и темного эльфа весьма отличались, и каждый исходил из этого. Сайрис навязывал дистанцию и пользовался скоростью, а Велерус отвечал комбинацией мощных ударов, играя на изнеможении противника. В конечном счете, Сайрис пропустил шуточный укол в плечо и признал свое поражение.

– Если противник намного больше тебя, наивно полагаться лишь на скорость и целиться исключительно в ноги, – подытожил Велерус.

– Поэтому обычно я выключаю их при помощи магии, – усмехнулся Сайрис.

– Что ж, моя очередь! – хлопнул себя по коленям Сфинкс, поднялся на ноги и сменил Сайриса. – За глаза не боишься, малыш?

Велерус ответить не успел, так как Сфинкс тут же скрылся из виду: сперва он показался справа, заставляя того отпрянуть, затем – слева от него, после – сзади, но к такому голиаф оказался готов. Я прищурилась, чтобы поспевать за их движениями. Финты Сфинкса предполагали не столько скорость, сколько время на оценку им наименее защищенного места противника для последующего удара. Несколько неожиданных изменений траектории оружия – и Велерус не смог обезоружить Сфинкса, который оставил ему небольшой порез поперек носа.

– Меньшего я от тебя и не ожидал, балабол, – сказал Велерус. – Ловкость победила силу.

– Хм, спасибо, – Сфинкс довольно улыбнулся и убрал рапиру. – Но справедливости ради скажу, что Сайрис редко прибегает к физической конфронтации. Я ни в коем случае не принижаю фехтовальные качества златовласки, но магией он делает лучше. Это может помочь таким, как мы с тобой, малыш Велерус.

– Ты прав, – усмехнулся голиаф.

– Помимо всего прочего, я самую малость отличаюсь от обычных людей, – чуть тише продолжил Сфинкс. – Если меня довести до, так скажем, края, то… – он усмехнулся и постарался выдать в своей обычной манере, – мне не придется держать в руках рапиру! Главное, мне ее не кидать.

– Если даже тот паук не смог довести тебя до «края», то что тогда может? – резонно спросил Велерус.

– Это немного не так работает, – вздохнул Сфинкс, коснувшись лба. Поняв, что не отвертится, он обтекаемо объяснил. – Мое обращение, как правило, не зависит от того, в какой опасности нахожусь я сам. Есть некоторые вещи, которые могут вывести меня из себя задолго до этого. Обычно они накапливаются. Я пока ни разу не пробовал вызвать такое искусственно… В любом случае, это не самое приятное ощущение, плюс, воняю потом псиной…

Прикрывшись не относящейся к делу шуткой, Велерус метнулся к Гулльвейг с вскинутой вперед рапирой. Та взвизгнула, и поспешила закрыться от него руками. Я только и успела, что подхватить все, что выпало у нее из рук, чтобы это не разбилось и не разлилось. В мгновение ока рядом оказался Сайрис, успевший заблокировать удар Велеруса. Присвистнувший Сфинкс вернулся на свое место, нарочито похлопав в ладоши.

Велерус одобрительно кивнул Сайрису, выпрямился, отошел под дождь и спросил у Гулльвейг суровым голосом:

– Если на тебя нападут так же, как сейчас я, визг и голые руки не помогут. У тебя есть что-то от такого?