– Кажется, кто-то пытался проникнуть в мой дом! – я скосила глаза на Сфинкса, он с любопытством и кривой улыбкой наблюдал за Гулом. Гулльвейг же стыдливо, но молча, закрывала лицо руками. – Но вы не волнуйтесь, моя королева! Я сейчас вмиг со всем разберусь!

С этими словами Гул с каким-то непонятным боевым кличем врезался в дверь и упал. С ворчанием поднявшись, он отряхнулся, прокашлялся, взялся за дверную ручку и потянул ее на себя. Когда дверь открылась, он снова завопил и ворвался в собственный дом, не забыв захлопнуть за собой дверь. С полминуты мы все трое смотрели на нее, слыша за ней возню: звук битой посуды, опрокидывающейся мебели и яростные выкрики. Затем дверь снова отворилась и сияющий Гул объявил:

– Вор обезврежен! Можем заходить!

Гулльвейг зашла первой, за ней – Сфинкс. Его Гул осматривал с особым пристрастием. Заметив это, я прошмыгнула последней, и затерялась в темном уголке за дверью. Мне не хотелось, чтобы этот гном заметил меня. Он и не заметил. И я смогла осмотреться.

Темно от закрытых ставнями окон, тесно из-за царящего вокруг бардака и душно. Мне очень захотелось очистить это место огнем. Что за навязчивая идея?.. Раньше такого не было. Нужно просто поскорее уйти из этого места. Все вокруг было завалено пустыми, разлитыми или разбитыми бутылками, на полках немногочисленных стеллажей не было ни одной книги, ни одного растения! Только бумаги, пятна, кубки, белье, толстый слой пыли и беспросветная вонь.

– Радость моя, это что, ваш хахаль? – настороженно спросил Гул у Гулльвейг и кивнул в сторону Сфинкса.

– Э-э-э, нет, просто… брат, – ответила та и Гул сразу успокоился.

Пользуясь случаем, Сфинкс слегка склонился над ним в знак приветствия и дружелюбно спросил:

– Меня сейчас волнует больше всего только один вопрос: как долго ты пил, черт тебя подери?

– Всю жизнь! – с гордостью ответил Гул, заставив Сфинкса в голос посмеяться.

– Мне нравится чувство юмора этого парня! – сказал тот покрытому паутиной потолку и, став серьезнее, спросил. – Как ты собираешься идти в таком состоянии? Ты же еле на ногах стоишь.

– Идти могу хоть на руках! – заверил его Гул, неотрывно смотря Гулльвейг в район груди.

– А снаряжение? – допытывался Сфинкс.

Гула осенило. Он подошел к стеллажам, взобрался на пару-тройку полок, взял две бутылки, спрыгнул и показал нам:

– Вот! Теперь точно готов! – с этими словами Гул нырнул куда-то в кучу хлама, выволок оттуда тысячу раз заштопанную походную сумку и бережно уложил хмельное пойло в нее.

Сфинкс больше не нашел, что спросить. Поэтому Гул смахнул мусор с единственной горизонтальной поверхности в поле своего зрения и положил на нее развернутую карту. Карта ожидаемо свернулась, когда Гул ее отпустил, чтобы что-то сказать. Тогда гном снова ее развернул, но она опять свернулась, стоило ему отпустить ее. Чертыхнувшись, Гул поднял с пола пару бутылок и через какое-то время все-таки расправил карту, придавив ее пустыми сосудами по углам. С победоносным видом он посмотрел на Гулльвейг.

– Куда вам нужно попасть, милая?

– Сюда, – указала та пальцем на карту, предварительно из вежливости сняв перчатку.

– Какие у вас нежные руки, моя дорогая, – едва не облизнулся Гул.

Гулльвейг поспешила надеть перчатку обратно, пока гном делал кривые пометки на своей карте.

Все это походило на какой-то ритуал без использования магии. Интересно, как он должен был подействовать?

– Сколько вам нужно времени, чтобы, – Гулльвейг запнулась, пытаясь подобрать наиболее подходящие слова, – чтобы прийти в себя для путешествия?

– Можем выдвигаться прямо сейчас! – заверил ее Гул.