– Доложите! – скомандовал стражник в сюрко.

– Мы подошли к нему и спросили: «Ты украл»? – начал было один стражник, но тут его перебил скрученный им гном, еле перебирая языком.

– А я и говорю, я украл! Да, это я! А ну отпусти меня, я сейчас тебя втащу, – говорил он непонятно кому, – прямо в твою наглую рожу! Как ты мне не нравишься!

– Вы просто подошли к нему и спросили, он ли совершил кражу, и он так сразу признался? – попытался понять ситуацию стражник в сюрко.

Он игнорировал выпады задержанного.

– Ну, да! – подтвердил второй стражник. – Он же сказал, он же признался!

– О, Боги…

– Видят эти твои Боги, я сейчас насру тут кучу и ты начнешь жрать это говно! – принялся как-то странно кому-то угрожать не менее странный на вид гном.

– Отпустите уже его, – махнул рукой стражник в сюрко и два других стражника тут же отпустили гнома, который распластался на земле. Пока он кряхтел, пытаясь хотя бы сесть, он наклонился к нему, вздохнул, и тихо сказал, – Гул, постарайся впредь вести себя потише. Хотя бы какое-то время.

С этими словами стражники-дварфы направилась прочь от нас.

– А я уже как раз хотел впрягаться, – протянул Сфинкс, радуясь, что все уладилось само собой.

Гулльвейг уже вышла вперед, чтобы помочь Гулу подняться на ноги.

Я поспешила разглядеть нашего помятого проводника. Приплюснутый нос, красноватое лицо, темные, засаленные, взъерошенные волосы по плечи, непонятная, местами порванная одежда… Его вид скорее напоминал жителя трущоб, чем того, кто способен проводить через горы. А еще запах. Я думала, что затхлость этого города не пересилит ничто. Но я ошибалась. Никогда даже в мыслях не могла представить, что какое-то одно существо может пахнуть хуже, чем весь город.

– Как вы? – обеспокоенно спросила Гулльвейг Гула, когда тот уже стоял на ногах.

Делал он это, конечно, не уверенно.

– Прекра-а-а-асно! – просиял он, когда, наконец, сфокусировался на Гулльвейг. – Это самый лучший день, который я когда-либо видел, ведь мне явился ангел!

– Что?.. Э-э-э, нет, – замешкалась Гулльвейг под тихое хихиканье Сфинкса за спиной. – Я никакой не ангел, я человек, меня зовут Гулльвейг, а вы ведь Гул, так?

– Зовите меня, как пожелаете, моя принцесса! Нет, королева!

Не зная, как реагировать, Гулльвейг перешла сразу к делу:

– Газел должен был договориться с вами об услуге, которую вы мне окажете, – провести через горы.

– Для вас – хоть на край света! – Гул говорил так, словно выступал на сцене: громко и наиграно.

– Мне не нужно на край света, мне нужно в Бедфордию! У меня имеется расписка, – Гулльвейг принялась рыться в сумке, ища обозначенную бумагу.

– Расписка, мосписка, да кого это волнует! Давайте сперва зайдем ко мне, – практически промурлыкал Гул и приобнял Гулльвейг за талию.

Та зарделась, безучастно приподняла руки, в одной из которых уже виднелась пресловутая расписка, и аккуратно вынырнула из-под навязанной близости, повторив:

– Пожалуйста, послушайте меня, – Гулльвейг старалась сохранять спокойствие. Я не знала, как бы я поступила на ее месте и даже боялась себе такое представить. – Вы должны выполнить свою часть договора.

– Предлагаю обсудить это в моей лачуге! – ничуть не оскорбился Гул, когда ему ткнули в лицо бумагой, подписанной Газелом на его очередную попытку коснуться Гулльвейг.

Он смял ее, даже не прочитав, сунул в карман и вразвалочку побрел к своему дому. Еле вставив трясущимися руками ключ в замочную скважину двери, гном осекся. Он стал серьезным и резкими поворотами головы театрально проверил оба конца улицы. Едва не упав от столь показушного маневра, он тихо произнес, обращаясь к Гулльвейг: