– Не бойся, отдыхай. Все будет хорошо.

Он услышал меня и доверился.

Около шести утра я с любопытством стала наблюдать за тем, как люди просыпались. Теперь я могла видеть это отчетливо и решила не упускать такой шанс, даже несмотря на то, что на лице Сфинкса все еще был грим. Как оказалось, в плане пробуждения раса людей ничем не отличалась от прочих.

– Лучше не делай так больше, – с такими словами встретил меня Сфинкс.

– И тебе доброе утро, – хихикнула я и отсела.

– Что это у тебя на голове? – спросил он, садясь.

– Белка, разве не видно? – ответила Гулльвейг и потянулась, после чего, будто опомнившись, посмотрела на меня, склонив голову на бок. Пару раз удивленно хлопнув глазами, она спросила, – ой, правда, что ли?

– Ага, это мой друг. Он сказал мне, что вокруг все тихо, и никаких прочих двуногих кроме нас не наблюдается.

Я улыбалась, на душе было легко. Правда, люди рядом со мной не разделяли моих чувств. Сейчас они выглядели так же, как я в их среде – в городе.

– Раз так… что вы все-таки там без меня обсуждали? – через какое-то время снова спросила Гулльвейг, перекусывая около тлеющего костра.

– Ничего особенного, – ответил Сфинкс со вздохом, делая то же самое. Понимая, что сейчас не отвертится, он пояснил кратко. – Эта сумасшедшая эльфийка предложила мне помощь в расшифровке дневника того убитого на площади человека.

– Кем тебе был тот бедолага? – мягко спросила Гулльвейг.

– Это уже неважно…

– И как, дневник успешно перевели?

– Расшифровка не понадобилась, – пожал плечами Сфинкс.

– Тогда о чем там говорилось? – не унималась Гулльвейг.

В ее голосе я чувствовала те же нотки, что были и у меня, когда я выпытывала у Сфинкса больше информации еще тогда, в комнате.

– О том, что группировка разбойников под названием «Клык» добывает рабов и поставляет их в Бедфордию для экспериментов, – мрачно сказал Сфинкс.

– Для экспериментов?! Для каких?! – Гулльвейг побледнела.

– Для разных, наверное.

– Ты – один из них? – спросила я Сфинкса, сопоставляя в голове все, что успела увидеть в подземелье под шахтой Бриджа.

Он посмотрел на меня исподлобья.

– Можно и так сказать. – После, словно что-то вспомнив, он вздернул голову и сузил глаза. – Лучше скажи, зачем тебе моя кровь?

– Не понимаю, о чем ты, – снова попыталась ускользнуть от ответа я.

– Не думай, что нюх вервольфа легко одурачить.

«Вот, значит, кто ты», – подумала я, оценивающе оглядев Сфинкса.

Я еще никогда не встречала вервольфов и знала о них немного; лишь то, что они являлись одним из вариантов ликантропии и называли свое состояние проклятием.

Между тем, Сфинкс продолжал:

– То, что ты хранишь в своей сумке, может быть опасно для тебя. Я предлагаю тебе сейчас же добровольно вылить мою кровь.

Такого тона от Сфинкса я еще не слышала: словно сталь вскрывала плоть. Здесь была и угроза, и предупреждение и даже… своеобразная забота.

Я не стала лезть на рожон и спрашивать что-то в духе «или что?». Это казалось неуместным. И тут я кое-что придумала.

– Хорошо, – как ни в чем не бывало сказала я и достала из сумки склянку, демонстративно показав ее и Гулльвейг, и Сфинксу. Последний явно не ожидал такой быстрой реакции. – Я вылью, но в обмен я хочу услышать от тебя одно обещание.

– Какое? – спросил Сфинкс настороженно.

– Ты сказал достаточно, чтобы стало кое-что понятно. Это меня и заинтересовало. Но ты ведь желаешь как-то что-то исправить, что-то сделать или, скажем, отомстить, так? – Сфинкс подумал немного и кивнул. Тогда я продолжила. – Пока это не случится, я буду следовать за тобой. Вот, мое условие.

Сфинкс смотрел мне в глаза, и я отвечала тем же. Вокруг него снова не было никаких нитей, – даже намека! Но на нем для меня сошлось слишком много другого: магические эксперименты, любопытные мне еще с Дома, тайны этого острова, для разгадок которых я на него и прибыла по зову животных, а также внимание моего Покровителя. Нечитаемый, он стал интересен со всех сторон.