– Что верно, то верно, – пожала плечами я, соглашаясь. Мне очень хотелось узнать, как обстоят отношения в таких союзах у иных рас, но сейчас на это не было ни времени, ни сил. – Предлагаю пойти в лес. Нам нужно выспаться.

– Ага, заведешь еще нас куда, – с недоверием в голосе отозвалась Гулльвейг. – Ты вообще кровь пила. Я предлагаю найти местную часовенку и заночевать там. Могу договориться со священнослужителями.

Я продолжала идти, отмечая по привычке, что домов вокруг почти не осталось – видимо тот, где я приходила в себя, находился на окраине. С правой руки начинался лес. Я боялась повернуться, особенно после того, как Гулльвейг открытым текстом сказала о крови, но тут заговорил Сфинкс.

– Ты уверена, что среди твоих «священнослужителей», – он произнес это слово жеманно, – нет представителей «Клыка»?

– Да что еще за «Клык» такой?!

– Зло, – ответила я максимально обтекаемо и все-таки обернулась.

– Не люблю жрецов, так что ни во что «божественное» не пойду, увольте, – отрезал Сфинкс.

– Тебе теперь везде будут предатели мерещиться? – проворчала Гулльвейг.

– Да, – уверенно ответил Сфинкс и мельком глянул на меня.

– И чем тебе жрецы не угодили? – Гулльвейг оскорбительно скрестила руки на груди.

– Не помню, – отмахнулся Сфинкс.

– Ах так! – начала было Гулльвейг, но тут заговорила я.

– Лес – моя стихия. Животные знают больше безопасных троп. Я жила с ними бок о бок многие… годы. Они – друзья, и предупредят меня об опасности, если я попрошу их.

Им мне было довериться куда проще, чем всем остальным, но об этом я предусмотрительно смолчала.

– Мне не нравится ни тот, ни другой варианты, но из них лес все-таки более выгодный. По крайней мере, пространства для маневров в нем больше, – рассудил Сфинкс.

И мы свернули с дороги, по которой шли. Гулльвейг на какое-то время замешкалась, но оставаться ночью одной не решилась. В чаще я ощутила блаженство, медленно распространяющееся по всему телу от осознания близости дома. Я подходила к различным деревьям и выстукивала по ним разный ритм. Ответом мне служил шелест в их кронах.

Гулльвейг и Сфинкс шли за мной молча. Я лишь в самом начале оборачивалась на них. Но чем глубже в чащу мы заходили, тем меньше света с ночного неба проникало к нам, и мне достаточно было видеть пляшущие тени от факела Гулльвейг, чтобы знать, что она и Сфинкс не отстали, не потерялись и сейчас следовали за мной.

Когда мы вышли к скалам, я развернулась к своей группе с довольным видом и констатировала:

– Здесь заночевать будет безопасно.

Сфинкс и Гулльвейг осмотрелись, но ничего не сказали. Между ними едва ли не физически ощущалось напряжение. Наверное, между каждым из них и мной было то же самое.

Понимая, что молчание затягивалось, я предложила отдохнуть первой. Моим аргументом было объяснение того, что эльфам для отдыха достаточно всего четырех часов, тем более что они не спали, а впадали в транс; весьма чутко медитировали. Затем я могла бы стеречь сон людей и следить за костром.

Возражений не последовало.

Когда я проснулась, костер уже горел, а Сфинкс и Гулльвейг сидели друг напротив друга через него, грелись и дремали. Я улыбнулась, поднялась на ноги, потянулась и отошла к ближайшему дереву. Заметив это, Гулльвейг молча принялась раскладывать спальный мешок. Она выглядела измотанной и хоть и не доверяла мне, после уже привычного для меня жеста руками у груди, она легла. А вот Сфинкс смотрел на меня через пламя костра довольно пристально. Я усмехнулась и постучала по дереву. Через пару секунд на мое плечо опустился сыч и взъерошил перья с тихим «у-ху-у». Я ласково почесала своего пернатого друга под клювом и обратилась к Сфинксу довольно тихо: