Машина внезапно рванула вперед, оставляя за собой шлейф черного дыма. На приборной панели мигало предупреждение о превышении радиационного фона.

– Скоро собираемся на дальние озера, – продолжал дядя Саша, неестественно плавно поворачивая руль. – Там осталась старая исследовательская база "Гидробиолог". Интересные… экземпляры сохранились в лабораториях. – Он развел руками, демонстрируя масштаб, и Остап заметил тонкие перепонки между пальцами, похожие на лягушачьи.

– Хочешь с нами?

– Можно, – ответил Остап, чувствуя, как его нейроинтерфейс в виске подает тревожные сигналы.

– Отлично! Договорились! – дядя Саша хлопнул себя по колену, и раздался металлический звон.

Машина подпрыгнула на кочке, и в лесу мелькнуло что-то бледное, скользнувшее между деревьев – слишком крупное для человека, но слишком проворное для животного.

– Заедем ко мне сначала, – сказал дядя Саша, не отрывая глаз от дороги. – Нужно кое-что взять. У Вали сегодня… особые гости. Те самые, из прошлого раза.

Двор встретил их странным сочетанием запахов – свежескошенной травы и чего-то кислого, будто под бетонными плитами что-то разлагалось. Остап сел за стол на крыльце, пока хозяин исчез в доме. Через несколько минут тот вернулся с самокруткой, дым от которой разъедал траву, оставляя черные пятна с фиолетовым отливом.

– Ты сильно изменился, – сказал дядя Саша, пристально разглядывая Остапа. – В прошлый раз ты был еще мальчишкой. Валентина тебя сразу не узнает. – Его глаза бегали по лицу Остапа, будто сканируя каждую черточку.

Он выбил трубку, и пепел странно зашевелился на земле, образуя сложные узоры.

– Твоя бабушка… стала важной персоной, – продолжил он, понизив голос. – К ней едут со всей округи. Привозят дары – еду, топливо, даже оружие. А она… отказывается. – В его голосе прозвучала неподдельная досада, смешанная со страхом.

Вернувшись с подносом, он предложил:

– Угощайся. – На тарелке лежало мясо с синеватыми прожилками, хлеб странной липкой текстуры и огурцы, слабо светящиеся в темноте. Вилка, воткнутая в мясо, слегка дрожала, будто оно было еще живым.

– Спасибо, – ответил Остап, делая вид, что ест, но незаметно сбрасывая куски в карман.

– Знаешь, я твою бабушку стал побаиваться, – понизил голос дядя Саша. – Она смотрит в глаза, и кажется, будто видит все. Все твои мысли. Все твои… грехи. – Он нервно облизал губы, и Остап заметил, что язык у него раздвоенный, как у змеи.

Остап жевал, чувствуя, как мясо словно шевелится во рту, пытаясь прилипнуть к нёбу.

– Кстати, у нас тут странности происходят, – внезапно сменил тему дядя Саша. – Месяц назад мужик пропал у озера. Две недели искали – ни тела, ни следов. – Он сделал паузу, наблюдая за реакцией. – А потом начали видеть… огни в лесу. Шары какие-то. Они… реагируют на людей.

Его глаза блестели неестественным светом, будто ожидая, что Остап что-то скажет. Но тот молчал.

Когда они подъехали к дому бабушки Вали, Остап сразу заметил необычное – сосны вокруг стояли идеально ровными рядами, как солдаты на параде, их стволы покрыты странными наростами, похожими на мозговые извилины. В одном из окон пульсировал зеленоватый свет, синхронно с биением сердца.

– Валентина! Мы пришли! – крикнул дядя Саша, и его голос странно исказился, отражаясь от деревьев, будто его повторили десятки невидимых ртов.

Тишина. Даже ветер стих. Затем дверь медленно открылась, скрипя на ржавых петлях. В проёме стояла бабушка Валя, но её силуэт на секунду показался Остапу размытым, будто экран с глючащим голограммным проектором. Потом изображение стабилизировалось: седые волосы, тугой пучок, глубокие глаза, смотрящие сквозь него.