Через час Лариса, уже переодетая в чёрный защитный комбинезон, сидела в гостиной, уткнувшись в телефон. Экран освещал её лицо мертвенным синим светом, подчёркивая впадины под глазами.

Михаил стоял у двери, его пальцы нервно барабанили по косяку. Древесина была странно мягкой, податливой, будто гнила изнутри.

– Ну? – его голос звучал хрипло.

Лариса медленно подняла глаза.

В них не было страха.

Было решение.

– Она согласна.

Поезд мерно покачивался, словно огромный металлический зверь, застрявший между мирами. Ржавые стены вагона, покрытые странными пятнами плесени, которые пульсировали в такт движению, дышали затхлым теплом. Воздух был густым, насыщенным запахом окисленного металла и чем-то ещё – сладковатым, как разлагающаяся органика. Стук колёс отдавался в костях, ритмичный, как удары метронома, отсчитывающего последние минуты старого мира.

Остап лежал на верхней полке, чувствуя, как синтетическое одеяло колется о кожу, оставляя красные следы. Он не спал уже вторые сутки – веки были тяжёлыми, но каждый раз, когда он закрывал глаза, в темноте возникали образы: бледные лица с пустыми глазницами, шепчущие губы, бесплотные массы, тянущиеся к нему из углов.

Вдруг дверь купе скрипнула.

– Ты не спишь? – раздался шёпот снизу.

Остап медленно приподнялся, разглядывая бледное, осунувшееся лицо соседа. Тот сидел, обхватив колени, его пальцы судорожно сжимали ткань брюк. Глаза – слишком широко открытые, с расширенными зрачками – блестели в полумраке, отражая тусклый свет аварийной лампы.

– Нет. Что-то случилось?

– Ты их слышишь? – сосед нервно облизал пересохшие губы. Его голос дрожал, срываясь на шёпот. – Голоса… Они идут из стен…

Остап нахмурился, прислушиваясь. Кроме привычного скрежета колёс, ничего не было слышно. Но потом – едва уловимый шорох, будто что-то скреблось по металлу изнутри.

– Это просто ветер в щелях. Попробуй уснуть.

– Нет! – мужчина вскочил, ударившись головой о потолок. Его дыхание стало частым, прерывистым. – Они говорят моё имя! "Игорь… Игорь…" – он внезапно схватил Остапа за руку, его пальцы были ледяными, липкими от пота. – Ты должен мне помочь!

Из коридора донеслись шаги – медленные, размеренные. Дверь распахнулась, и в проёме возникла фигура проводника в засаленной форме. Его лицо было скрыто в тени, но Остап почувствовал, как по спине пробежали мурашки.

– В чём проблема? – голос звучал неестественно ровно, без эмоций, как запись.

– Ни в чём, – ответил Остап, чувствуя, как рука Игоря дрожит в его хватке. – Просто ночные кошмары.

Проводник медленно кивнул. Его глаза, тусклые, как старые пуговицы, скользнули по Игорю, затем остановились на Остапе.

– В вагоне нужно соблюдать тишину. – Он сделал паузу. – Последнее предупреждение.

Когда дверь закрылась, Игорь рухнул на койку, закрыв лицо руками. Его плечи тряслись.

– Ты видел? У него… у него нет зрачков… – его шёпот прерывался. – Они всех уже забрали. Теперь моя очередь.

Остап вздохнул, доставая из-под подушки флягу с водой.

– Выпей. И успокойся. Утром всё будет иначе.

– Ты не понимаешь! – Игорь внезапно замер, прислушиваясь. Его глаза расширились. – Вот… Снова… Они зовут…

В стенах заструился странный звук – не то скрежет, не то вздох, напоминающий скрип давно не смазанных петель. Остап ощутил, как холодные иголки пробежали по позвоночнику.

– Это просто…

– "Игооорь…" – прошелестело из угла. – "Вреоооо мя истекло…"

Голос был мокрым, булькающим, будто исходил из затопленного подвала.

Игорь вскочил, его лицо исказилось ужасом.

– Я не пойду! Слышишь? Я не… – его голос оборвался, когда в вагоне погас свет.