Для целей данного обсуждения конкретная область деятельности, к успеху в которой толкает специфическое честолюбие, не так уже важна. Черты остаются теми же, стоит ли вопрос о том, чтобы быть лидером в религиозной общине или самым ярким собеседником, иметь высочайшую репутацию в качестве музыканта или исследователя или играть «роль» в обществе, написать лучшую книгу или быть лучше всех одетым. Картина, однако, очень варьирует в соответствии с природой желанного успеха. Грубо говоря, она может больше иметь отношение к власти (прямой власти, власти за троном, влиянию, манипулированию) или к престижу (репутации, бурным приветствиям, популярности, восхищению, особому вниманию).

Эти честолюбивые влечения являются самыми реалистичными из обширных экспансивных влечений. По крайней мере охваченные ими люди прикладывают реальные усилия для достижения превосходства. Эти влечения кажутся более реалистичными и потому, что при достаточной удаче их обладатели могут действительно приобретать желанные привлекательность, почести, влияние. Но, с другой стороны, когда они получают больше денег, больше отличий, больше власти, они также приходят к ощущению всей бесполезности этой гонки. Она больше не обеспечивает спокойствия духа, внутренней безопасности и радости жизни. Внутреннее неблагополучие, для устранения которого они начали погоню за призраком славы, оказывается все так же велико, как и ранее. Поскольку это не случайность, произошедшая с тем или иным человеком, а то, что неизбежно должно произойти, можно определенно сказать, что вся погоня за успехом по сути нереалистична.

Так как мы живем в мире конкуренции, эти замечания могут звучать странно и казаться не от мира сего. Во всех нас столь глубоко укоренилось стремление обогнать соседа и быть лучше него, что мы воспринимаем эти тенденции как «естественные». Но тот факт, что компульсивные влечения к успеху возникают только в мире конкуренции, ничуть не делает их менее невротичными. Даже в подобном мире существует много людей, для которых другие ценности – такие, как развитие человека – важнее, чем достижение превосходства над другими.

И последний элемент в поиске славы, более деструктивный, чем другие, – влечение к мстительному триумфу. Оно может быть тесно связано с влечением к актуальному достижению и успеху, но, если это и так, его ведущая цель – посрамить других или нанести им поражение самим своим успехом либо достичь власти путем возвышения для причинения им страданий, в основном унижений. С другой стороны, влечение к достижению отличия может трансформироваться в фантазии, а потребность в мстительном триумфе – проявляться главным образом в часто непреодолимых, в основном бессознательных импульсах заблокировать, перехитрить или победить других в личных взаимоотношениях. Я называю это влечение «мстительным», потому что его движущая сила вырастает из импульсов отомстить за унизительные страдания в детстве, импульсов, которые поощряются в ходе последующего невротического развития. Эти последние добавления, возможно, ответственны за то, что потребность в мстительном триумфе в конце концов становится постоянной составляющей поиска славы. Как ее сила, так и осознание ее человеком в значительной степени варьируют. Большинство людей либо совершенно не осознают эту потребность, либо замечают ее только в мимолетные мгновения. Однако иногда она откровенно раскрывается и тогда становится лишь чуть замаскированной движущей пружиной жизни. Среди исторических фигур недавнего времени Гитлер – яркий пример человека, прошедшего через унижения и отдавшего всю свою жизнь фанатичному стремлению к триумфу над все возрастающими массами людей. В его случае хорошо различимы порочные круги, постоянно усиливающие эту потребность. Один из них вырастает из того, что он мог думать только в категориях триумфа и поражения. Таким образом, страх поражения делал вечно необходимым дальнейший триумф. Более того, ощущение величия, возрастая с каждой победой, делало все более непереносимым, что кто-либо из людей, или даже какая-либо нация, не признает его величия.