Тяжелее всех приходилось Зое, ведь ей нужно было подстраиваться под маму, сестру и папу, которые всегда составляли конгломерат. Мария Ивановна вечно критиковала дочь за грязные руки, оторванные пуговицы, опоздания и нежелание учиться, ведь, по мнению мамы, она должна была стать отличницей, как сестра.

Зоя сильно старалась, но ничего толком не выходило – всегда находились аргументы против похвалы или минимального одобрения. Сделаешь плохо или хорошо – все равно накажут.

– 

Что за дырка на заднице? – ангельским голосом, но с жестью в глазах вопрошает мама.

– 

Не знаю, – Зоины глаза молниеносно налились слезами.

– 

Как тебе не стыдно? Ушла без спроса, штаны последние подрала, а завтра мне бронхит тебе лечить? – с расстановками и педагогическими паузами Мария Ивановна задавала вопросы дочери, которая катала попу на ледяной горке на штанах, а не на санках.

– 

Мама, я не хотела. Прости меня, – слезы тихо капали из глаз, но разрыдаться по-настоящему, как маленькие девочки скулят от несправедливости, у Зои не получалось. К тому же надо было стоически выдержать боль от ссадины, получившуюся от случайного «наезда» голой спины о кочку замерзшего дерева. Содрать кожу на морозе было совсем не больно, зато теперь, очутившись в теплой хате, жжение разъедало мозги девочки как менингит. Кстати, накануне зеленку использовали на пальчик Верочки, случайно уколотый иголкой, поэтому на ссадину вряд ли хватит.

– 

Иди в комнату и думай над своим поведением. И сестре не мешай, хоть кто-то в этом доме проблем не доставляет, – мама прервала Зоины гуманные думы о том, как доставить поменьше беспокойства в доме и не выгребать за недостойное семьи учителя поведение.

– 

Мама, я молока принесла. Тетя Люба дала. В банке на пороге стоит.

– 

Банку еще притянула? Я ж просила ничего у этой чмошницы не брать, – Мария Ивановна вылила молоко за сарай и ушла на кухню лепить вареники с картошкой. Женщина была прекрасным поваром и, несмотря на бури и штиль в семейном очаге, обед был по расписанию и вкусный.

«Послушне телятко двох маток ссе» – любимая поговорка и девиз по жизни Марии Ивановны, ценность, которую та вдалбливала дочерям. Мудрость внедрилась только в голову старшей. Верочка  соответствовала всем критериям и стандартам педагога, что доставляло маме огромное удовлетворение. Прилежная школьные годы в образовательном процессе, в результате чего женщина гордилась золотой сверкающей медалью больше дочери, Верочка поступила в столичный институт и на койку в отдельной комнате в общежитии. Папа позаботился.

О Верочке вообще заботились сильно. Лучшая одежда, которую можно было достать в те времена, неподъемные сумки домашнего провианта и деньги на карманные расходы Назар Алексеевич привозил лично каждые две недели по воскресеньям.

Верочку величали лучшей студенткой потока, пишущей душераздирающие сочинения, от которых рыдали не только однокурсники, но и профессура в немногочисленном деканате украинской филологии. Девушка была красивой, умной и… знала об этом, поэтому не пренебрегала возможностью и пользовалась преимуществом, дабы на фоне «страшных и тупых» подруг, чувствовать себя не просто лучшей, а идеальной.

А идеальным можно все, ведь ничего дурного они по природе натворить не могут. Вера не была глупышкой, бессмысленно творящей, что вздумается. От мамы она унаследовала важную черту – хитрость, которая помогала ей за счет убеждения других в неотразимости, получать не только желаемое, но и не быть раскритикованной. Аура человека, уверенного в собственной непогрешимости, похожа на вязкую и тягучую смесь в воздухе – не вдохнуть нельзя, ибо физиология, но глаза выедает по-черному, отчего их лучше закрыть и не видеть реальности. Неадекватная самооценка, взлелеянная с детства, плоха тем, что человек не просто чувствует себя круче других, а в том, что другие думают, что так и есть.