Это всё на какой-то дурной сон было похоже, будто не с ними вовсе сейчас беда случилась. Эльза даже не поняла про что мать говорит, новостью оглушило словно.

– Рак? Но… Папа же всё это время бодрый был. Какая последняя стадия? Это ошибка, наверное, – начало потряхивать и злые слёзы побежали по щекам.

– Так бывает, дочь. Это даже к лучшему, что не слёг раньше времени, только вам лишние хлопоты доставлял бы, – приглушённым голосом ответил отец, смотря в одну точку.

Эльза начала громко всхлипывать.

– Но ведь можно что-то сделать. Врачи же должны предлагать лечение, разве нет? Мама, что ты молчишь?

– Сейчас уже поздно, метастазы пошли. Пару месяцев дали.

От шока стало дурно, в глазах потемнело. Отец встал и ушёл из комнаты.

– Но ведь нельзя сидеть и просто ждать. Надо что-то делать, – почти кричала Эльза.

Мать подсела ближе и явно не зная как утешить её, в привычной манере строго процедила:

– Прекрати истерику, Эльза. Всем итак тяжело. Слишком поздно уже что-либо делать. На химию не возьмут, бесполезно. Нам остаётся рядом с папой быть до… конца и стойко держаться.

Отец принёс Эльзе стакан воды и сел рядом.

– Не плачь дочка. У тебя сейчас свои задачи. Тебе нужно о своём конкурсе думать. Победи ради меня, пожалуйста, – он погладил её волосы и Эльза ещё горше расплакалась, кинувшись в объятия папы.

Мама не в силах смотреть на всё это, отошла к окну и отвернулась. Единственное, что в голове сейчас у Фриды Карловны вертелось: "Не вовремя! Ох как не вовремя!" Она очень надеялась на мужа, строя планы по переезду в Москву. А сейчас всё летит к чёрту и придётся полагаться на свои силы. Как бы чудовищно это не звучало, но крест на муже она уже сейчас поставила и решила свои планы по поездке туда летом, перенести на весенние каникулы. Бывшая сокурсница была преподавателем в музыкальном училище и на все её вопросы в переписках, ответила только: "Фрида, приезжай. На месте выясним. Если получится – можно и о переезде думать." Да, нужно купить после конкурса билеты и съездить самой "на разведку" для начала. С этими мыслями она повернулась к мужу и ревущей дочери и стальным тоном своим сказала:

– Папа прав, Эльза. Слезами горю не поможешь. Ты не должна сейчас раскисать. Твоя цель победить. Мы к этому много лет шли и ничего сейчас не должно тебя с пути сбить.

Эльза вздрогнула от чудовищных её слов. Как она может быть такой даже когда папа умирает?

– Я постараюсь. Пойду переоденусь.

Уходя только услышала тихое шипение матери:

– Говорила, не надо было сообщать ей.

Эльза медленно побрела в комнату и закрыв дверь на щеколду, легла на кровать. Достала медвежонка из под подушки и крепко обняла его, заливая слезами. Чем больше жила, тем больше удивлялась, что отец в такой холодной матери нашёл. В голове не укладывалось, как она могла в такой момент о каком-то дурацком конкурсе думать, когда самой Эльзе сейчас жить не хотелось от таких новостей. Как же Рустама сейчас не хватало. Не с кем даже печаль разделить.

На следующий день помогла маме приготовить парочку салатов и горячее для новогоднего стола. Поужинав с родителями в гробовой тишине, ушла пораньше спать. Только салюты за окном после полуночи, разбудившие её, дали понять, что наступил новый год. Эльза до двух ночи лежала без сна. Поплакала тихонько, понимая, что без поддержки Рустама совсем скиснет. Так сильно хотелось найти способ увидеться с ним, обнять, напитываясь его теплом, просто побыть рядом и помолчать.

Конечно же, такой возможности ей не представилось. Мать будто с цепи сорвалась. Гоняла её по четыре часа в школе, когда никого не было во время каникул. После обеда продолжала ещё столько же до вечера мучить и дома час после ужина муштровала. Заниматься под всеобщее подавленное настроение было морально тяжело и грустные произведения из подготовленной программы угнетали ещё больше, вызывая слёзы.