– Парабеллум. Хм, – прочитала я, почесывая кончик носа. – Это же вроде пистолет такой.

– Не парабеллум, – поправил Никз, появляясь на моем плече, – a Para bellum.

– А-а-а, ну это многое объясняет! – Нет, это не объясняло ровным счетом ничего! – И что это значит?

Никз развел передними лапками.

– Понятия не имею, – честно признался он.

Контора находилась на втором этаже. Чтобы попасть туда, пришлось подняться по прямой скрипучей лестнице. Неужели в этом городе все такое старое? За все время моего пребывания здесь, я не видела ни одного торгового центра, ни одного стеклянного бизнес-здания. Да и вообще, ни одного здания, что было бы выше пяти этажей! Похоже, технический прогресс сюда еще не добрался. Честное слово, как в девятнадцатом веке! Ладно, местами все-таки как в двадцатом, но… где-то в середине двадцатого. Что и говорить, в городе даже не наблюдалось пластиковых окон.

Длинный пыльный коридор, затертая ковровая дорожка, несколько дверей с различными табличками вроде «ремонт обуви», «швейная фурнитура», «каменная сказка», и, вот он, Парабеллум. Эта дверь, в отличие от остальных, оказалась закрытой и куда более темной.

Я постучалась, заранее берясь за ручку, но ответа не последовало. Не знаю, сколько сейчас времени, но, вроде бы, я не должна была прийти раньше. Или же опаздывал сам Харт, как бы намекая, кто здесь на самом деле начальство?

Внезапно, дверь открылась, заставив меня отшатнуться назад. На пороге стояла Генриетта Теодоровна. Как всегда, мрачная и суровая.

– Опаздываешь, – невесело сказала она, окинув меня оценивающим взглядом. Судя по всему, увиденное ей не понравилось. Скривившееся лицо гувернантки отражало ее низкую оценку моего вида. Я же демонстративно засунула руки в карманы, оттягивая их вниз. А что? Это же просто деловая встреча, а не визит аристократической вежливости.

– Приходи, – мрачно сказала она, отступая.

Хмыкнув про себя в ответ, я вздернула нос, выпрямляя спину, и гордо, как учили, прошла в помещение. Там меня уже ждали.

За массивным письменным столом из темного лакированного дерева сидел сухенький скрюченный старичок. Перпендикулярно к этому столу располагался другой, проще и длиннее. За ним сидели Контесса и… мать Хольдена? А она что тут делает?

– Вы заставили нас поволноваться, – знакомый голос заставил меня повернуться.

Бенедикт Харт стоял около окна, заложив руки за спину. И как же я не заметила его раньше? Наверное, всему виной темные шторы до пола, рядом с которыми мужчина буквально сливался.

– Как добрались? – продолжал он с обыденной издевкой в голосе. – Не заплутали?

– У вас тут сложно заплутать, – ответила я, стараясь дружелюбно улыбаться. Мистер Харт же дружелюбием не отличался никогда, и своего ко мне отношения скрывать не собирался. Впрочем, я от него тоже не в восторге. Мои улыбки адресовывались будущей свекрови. Пусть думает, что я милая воспитанная девочка.

– Я не сомневаюсь в ваших способностях, – вот же старая язва!

Мои глаза сузились, но вряд ли кто-нибудь это заметил. По крайней мере, надеюсь, что не заметил.

– Но, – закончив размазывать меня по полу, мистер Харт обратился к остальным присутствующим, молчавшим до этого момента, – мы собрались здесь совершенно по другому поводу и, раз уж очаровательная мисс Кэтрин изволила слегка задержаться, предлагаю приступить к обсуждению насущного вопроса.

– Ох, да-да, – старичок в потертом сером костюме засуетился, перебирая дрожащими руками какие-то бумаги.

Он был сед, морщинист, и дремуче стар. Огромные круглые очки с толстыми стеклами то и дело сползали с крючковатого массивного носа, но старик водружал их обратно, поправляя узловатыми пальцами, и продолжал шуршать.