Понимание пришло почти сразу. Настроение сразу упало. Я в Академии.

За один день в комнате мало чего изменилось. Маленькое помещение с окошком в двери напоминало не то тюремную камеру, не то палату душевнобольного. Серо-синие стены угнетали, синее покрывало тоже. Мебель, которую я так упорно оттирала влажными салфетками, оказалась не грязной, а просто потемневшей от старости. Нужно будет съездить на выходных домой, купить покрывало поярче, плакатов каких-нибудь… Вряд ли мне разрешат портить местные стены. С другой стороны, на этаже все равно планируется ремонт.

Отвратительный треск над ухом прекратился. Похоже, здесь действует некое подобие школьного звонка, которым будят всех и вся. Как же не хочется вылезать из-под одеяла! Но есть такое слово «надо». Зачем надо… Кому надо…

Отбросив край одеяла, я спустила ноги в любимые голубые сланцы. Ох, мама дорогая! Какие же они холодные! Неприятный холод сковал не только ноги, но и все тело, проникая под тонкую ночнушку.

Завернувшись в одеяло, я подошла к двери, вгляделась в серый листок на ней. Листок с расписанием повесили только вчера, но он уже почему-то выглядел серым. От влаги?

РАСПИСАНИЕ

6:00 – подъем

6:15-6:45 – утренняя гимнастика

7:00-7:30 – личная гигиена

7:30-8:00 – завтрак

8:15-11:45 – академические занятия

12:30-13:00 – творческие/спортивные занятия

13:15-14:00 – обед

14:15-17:00 – академические занятия

17:15-18:00 – прогулка

18:00-18:30 – ужин

18:45-20:00 – вспомогательный класс

20:15-21:45 – поздний ужин

22:00 – отбой

Получается, все с интервалом в пятнадцать минут. Сделал дело, изволь за пятнадцать минут добежать до следующего. Расписание такое, будто тут солдат воспитывают, а не леди!

– Сейчас у вас утренняя гимнастика, – подсказал сидящий на плече Никз.

Челюсть моя съехала на бок, демонстрируя все отношение к происходящему. Знаете, вот кто бы что не говорил, а утреннее желание поспать еще пять минуточек – один из самых сильных двигателей прогресса! Именно утром ты расставляешь приоритеты максимально точно. «А не так уж важна эта встреча», «да ничего не будет, если я пропущу этот урок», «и зачем мне эта гимнастика? Я и так красивая».

– Нельзя пропускать занятия в первый же день! – воскликнул фамильяр, прыгая с плеча на тумбочку.

Совершенно не слушая паучка, я засеменила обратно и рухнула на кровать, поджимая замерзшие ноги. Вот так хорошо! Вот так тепло!

– Трина! – Никз повысил голос.

Я издала скрипучий звук в ответ, накрывая голову подушкой.

– Трина! – повторил он.

Нет, эта зараза не лишит меня еще нескольких часов сна! Нехотя высунув из-под одеяла руку, я наугад ударила по тумбочке, в надежде размазать паука. Надо же! Не промахнулась! Пушистое тельце исчезло под ладонью.

– И не говори потом, что я не предупреждал… – пробурчал Никз, темным дымом втягиваясь в мои волосы.

***

Спустя полтора часа потрясающего лежания в постели, я наконец вылезла из-под одеяла и, напялив отвратительное неудобное платье, спустилась на первый этаж, по пути заплетая волосы. Интересно, влетит ли мне за прогул? В первый день всегда можно прикинуться дурочкой, мол, не увидела, не поняла. И вообще, у меня психологическая травма, между прочем! Должны же быть хоть какие-то поблажки!

Странно, но для столовой отдельной комнаты не предусматривалось. Столы стояли в центральном холле слева от лестницы. Там же расположились столы с тарелками еды. Шведский стол? Здорово, если так!

Теперь, находясь в коллективе, я могла по достоинству оценить все многообразие студенческого сообщества. Первым, что бросилось в глаза, стали платья. Все они отличались по цвету. Не по фасону, не по материалу – по цвету. И, что еще интереснее, за каждым столиком, вмещающим от четырех до шести человек, сидели девушки одинаковых цветов! С высоты лестницы они выглядели как маленькие лепесточки ромашек. Даже как-то очаровательно, что ли…