— Хозяин всего теневого игорного бизнеса нашего города. Серьезный дяденька, как ты понимаешь. Если я встаю на твою защиту и забираю себе — значит, перехожу ему дорогу, в открытую начинаю войну. Как ты думаешь, захочу ли я приобретать настолько большие проблемы просто так?

— Наверное, нет, — говорить сложно. Горло адски пересохло.

— Умница. Я должен понимать, ради чего рискую. Я долгов не прощаю. Так что раздевайся. Проверим, насколько ты хороша. Если заинтересуешь, то помогу.

Опершись бедром о стол, Шахов складывает руки на груди и пристально разглядывает меня. Кажется, что я уже стою перед ним без одежды, настолько его взгляд сканирующий и вселяющий страх.

— Если я перед Хомяковым не раздвинула ноги, почему вы решили, что к вам в постель лягу? Вы кем себя возомнили? Хозяином мира? Ненавижу вас, мерзкие мужики, бандиты! Без денег вы никто!

Глупо, необдуманно. Возможно, я нажила себе еще одного врага, но сдержаться и смолчать не могу. Внутри разрастается паника от его звериной энергетики.

— Ох как грубо. Не думал, что балерины так выражаются, — нагло усмехается.

— Зоя Владимировна говорила, что вы честный порядочный человек, который любит искусство, — с трудом сглотнув подкатившую к горлу тошноту, пячусь назад.

— Она мне льстит, — говорит с абсолютно каменным лицом.

— Теперь я вижу, что вы такой же похотливый мужик. Моя гордость и честь никогда не позволят мне спать с нелюбимым человеком за роль. Ясно вам?

Герман медленно приближается и резко дергает за волосы к себе, вынуждая смотреть в его черные, как адская бездна, глаза. Страшно, жутко до колючего озноба в теле.

— Видимо, рано я назвал тебя умницей. Что ты из себя представляешь? А? Ты думаешь, явилась ко мне, ресничками похлопала, и я подорвался решать твои проблемы за спасибо? Ты мне еще претензии предъявляешь и пальчиком грозишь?! Да я тебя прожую и даже не подавлюсь. Сначала научись разговаривать со взрослыми дяденьками, потом приходи за помощью. Все вы, девки, шлюхи. Вопрос лишь в цене, — с брезгливой гримасой сплевывает. — Свободна.

— Сволочь, — скалюсь ему в ответ.

Брови Германа ползут вверх.

— Скоро ты сама прибежишь и умолять будешь.

Шахов отпускает меня, и я покачиваюсь, чуть не теряя равновесия. Повернувшись ко мне спиной, отходит к окну. Вижу, как напрягаются мышцы под рубашкой, как расправляются широкие плечи. Задыхаясь от несправедливости и обидных слов, выбегаю из кабинета, стараясь не разреветься. Я ведь сильная и не покажу никому свою слабость.

— Колесо твоей судьбы крутится очень быстро, — летят мне в спину слова шаманки. Остановившись, оборачиваюсь и попадаю под гипноз ее инопланетных глаз. — От тебя уже ничего не зависит. Ты свой выбор сделала, придя сюда.

— Прощайте, — убегаю прочь из этого дома и даже не подозреваю, что совсем скоро вернусь сюда.

Я просто в безвыходной ситуации. Спать без любви за роль никогда не соглашусь. Я не проститутка и никогда ею не буду. Столько сил и нервов потрачено, чтобы добиться успеха, я была лучшей танцовщицей в училище, у меня потрясающие данные, талант! А теперь какие-то зарвавшиеся похотливые самцы хотят это перечеркнуть. Никогда. Я обязана что-то придумать.

Достаю телефон и пишу Ивану. Мне так хочется уткнуться ему в плечо в поисках защиты, чтобы обнял меня и сказал, как сильно любит. Но он снова отвечает, что занят и сегодня мы не увидимся, хотя я точно знаю расписание его репетиций. Сейчас их не должно быть. Эта мелочь окончательно меня добивает, и больше сдерживать слезы я не могу. На протяжении всей дороги до дома реву, размазывая тушь по лицу. А когда выхожу из такси, замечаю черную дорогущую машину возле моего дома. В страхе оглядываясь по сторонам, бегу изо всех сил к подъезду. Не став дожидаться лифта, мчу по лестнице на пятый этаж, дрожащими руками не сразу попадаю ключом в замок. Еще и шаги за спиной становятся все громче.