– Рус! Пошли! – зовёт барабанщик.

– Потом. Хорошо? А то нам не заплатят.

Мы стоим возле импровизированной сцены, за кулисами.

– Татьяна Сергеевна здесь, – говорит Рус, заглядывая через мою голову.

Татьяна Сергеевна это наш гуру и учитель. Именно ей мы обязаны тем, что увлеклись музыкой, а не шатались по подвалам и кладбищам, как другие детдомовские. Были заняты делом.

– Где? – я шарю по ресторану глазами, замечаю её в самом дальнем углу. Тут дорогой ресторан. И без заказа не разрешат смотреть представление. Она потратила половину своей зарплаты, чтобы просто посмотреть как её детки пробиваются в жизнь. В то время, как моей маме всё равно. Она считает это блажью. Говорит, что в стриптизе я бы могла больше зарабатывать. Аж в глазах защипало.

– Ты чего?

– Ничего, – прокашливаюсь. – Просто тушь раздражает. Я же не крашусь.

– Тебе и без косметики хорошо, – эти взгляды Руслана и разговоры. Я же для него свой парень. И меня это устраивает, а он сейчас все портит. Смотри на меня как теленок. С тоской.

А я смотрю ещё раз в зал. Внимание привлекает компания двух девушек и двух парней. Среди которых я узнаю Марка. Он что-то говорит, лениво развалившись на стуле, вальяжно закинув девушке руку на плечо. А она смеётся. Слишком громко. Я бы сказала: ржёт как лошадь.

Объявляют наш выход. Свет гаснет, прожектор светит только на высокий стул, возле микрофона. Я прохожу и сажусь на него, тряхнув волосами, улыбаюсь Татьяне Сергеевне и машу ей рукой.

Рус играет медленную композиции, прикрыв глаза, позволяю музыке завладеть мной, пропитываюсь каждой нотой. Пою на английском известный хит. Мою щеку жжет настойчивый взгляд компании слева. Там где сидит Марк. Я не обращаю внимания. Пытаюсь вложить в песню всю душу, пережить её с героиней.

После, звучат аплодисменты. Адреналин бежит по венам. Можно пофантазировать, что наша группа стала известная и мы поем перед тысячной аудиторией. Глупые несбыточные мечты. В душе я понимаю, что все так и будет. Мы до самой пенсии будем мотаться по ресторанам и кабакам.

Спев три песни меня зовёт Рус.

– Псс! Лия! У меня медиатор сломался. – я отворачиваюсь от микрофона.

– Что?!

– Сделай что-нибудь.

– Дорогие гости! – с улыбкой говорю я. – У нас небольшие технические неполадки. Через несколько минут мы вернёмся.

– Черт! Черт! 

Мы с Русом бежим по узкому коридору, в ту каморку, что нам выделили.

– Есть идея!

– В чем дело? – подбегает к нам хозяин ресторана. – Мы так не договаривались.

– У нас медиатор сломался. Проводите меня на кухню.

Он недовольно бубнит, но выполняет просьбу. Там, я прошу у повторов пластиковую крышку. К счастью они находят такую. Закусив губы, рисую контур и прошу ножницы.

– Ты отлично спела, – говорит хриплый волнующий голос Марка, возле моего уха. Кожу тут же становится гусиной, а волоски наэлектризовываются. Я дергаюсь. На пол летят крышка и ножницы.

– Какая ты неловкая, – смеётся он, поднимая упавшие вещи, – задержавшись взглядом на моих ногах на высоких каблуках и выше. Фокусируется на моих губах.

– Тебе никто не говорил, что нельзя так подкрадываться к людям? – я строго смотрю на Марка.

– Ну прости, Цветочек. Что ты делаешь?

– Вырезаю медиатор. Для Руса. И я не Цветочек!

– Тебя же Лилей зовут? Красивое имя, – я пожимаю плечами. Марк облокачивается на стол локтем и смотрит так пристально. Меня коробит под его взглядом. Бросает то в жар, то в холод. Во мне просыпаются неизвестные чувства и эмоции.

– Я хочу тебя подвести. Когда ты заканчиваешь?

– Спасибо, не нужно. У меня есть Рус. А тебя ждут те девушки.

– Я дам им деньги на такси, – он нахмуривается. Черные брови сходятся вместе. – Рус он кто? Твой парень? – что он пристал ко мне?