К ним стали заходить люди с поздравлениями по поводу рождения первенца в семье. Еще не окрепшая после родов жена учителя накрывала на стол, угощала их, чем могла. Некоторые гости приходили заранее выпившие и создавали много шума, выкрикивая красивые слова в честь малышки. Некоторые говорили: «Желаем, чтобы твоя доченька поскорей выросла и узнала, какой талантливый поэт ее отец!» Люди ели, пили и уходили веселыми.

Проходили дни. Девочке исполнилось сорок дней. В этот день учитель сидел в своей комнате, которую именовал кабинетом, где стояли книжный шкаф, полный толстых потрепанных книг и письменный стол. Над головой учителя на отсыревшей стене висел тар[15]. Подобная обстановка его вполне устраивала. Именно при таком порядке вещей у него возникало особое, нужное для творчества, настроение. Но вдохновение приходило не всегда, и тогда учителю приходилось его усиленно вызывать.

Он взял одну из авторучек и стал заправлять ее чернилами, делая это крайне аккуратно и как можно дольше. В такие моменты нередко возникали строки очередных куплетов. Он должен был писать, в противном случае, что о нем могли подумать люди?! Ведь благодаря стихам он создал себе репутацию.

Замерший учитель засмотрелся на чернильницу, когда к нему вошла жена и прервала ход мыслей. Ее лицо выражало обеспокоенность:

– Всю женскую бригаду вызывают с лопатами на чайную плантацию. Как ты думаешь, мне пойти или остаться дома? – спросила она.

Учитель, приподняв голову, пощупал свою гортань и недовольным голосом ответил:

– Так пойди, уж если вызывают. Работа есть работа. Все люди работают. И я, – он обеими руками указал на бумаги на столе, – как видишь, работаю. Деньги надо зарабатывать трудом, они сами не приходят.

– Я бы пошла, – смутилась женщина, – как ты знаешь, сегодня ребенку исполняется сорок дней от роду. Не знаю, у кого можно ее оставить? Она еще такая слабая… Может, мне отпроситься от работы на несколько дней? Ты мог бы поговорить об этом с нашим бригадиром?

– Кто он?

– Он такой вредный мужчина… – женщина сделала брезгливое выражение, – все время обижает работниц. Ты его знаешь. Он раньше работал у вас в школе учителем по трудовому воспитанию.

Учитель опять взялся щупать свою гортань.

– Так мы с ним в ссоре и не разговариваем давно. Не буду же я унижаться перед ним, прося для тебя разрешения.

– Да, ты прав, я пойду, конечно, – сказала женщина, – но я тебя очень прошу, присматривай за ребенком. Она спит около печи на подушке. Сейчас холодно, пожалуйста, не забудь про нее, ладно?

Женщина бросила доверительный взгляд на своего мужа и вышла из комнаты. Перед уходом на работу она немного покачала дочь, затем поцеловала несколько раз ее розовый носик и положила на подушку, потом взяла свою лопату и ушла на работу.

Немного поработав, учитель почувствовал усталость и отбросив ручку, по обыкновению хотел крикнуть, чтобы ему принесли чай, но потом вспомнил, что жены дома нет. Что делать? Когда она еще вернется с работы? Учитель не любил лезть в домашние женские дела. Он неохотно встал, пошел на кухню и принялся заваривать себе чай. Огня в печи было недостаточно, ему пришлось подбросить туда пару поленьев, а затем поставить чайник на огонь. На подушке у печи спала его дочь. Она была укутана в рванную серую тряпку. Он вспомнил, что до сих пор даже не разглядел ее как следует. Малышка спала с полуоткрытым ртом, даже был виден ее маленький влажный язычок. Учитель изучающее понаблюдал ребенка, потрогал ее лобик пальцем.

– Ну почему мне не везет, – подумал он про себя, – что будет, когда она подрастет? Потребуется много затрат на ее учебу, на приданое. Черт бы побрал тех, кто выдумал эти обычаи! Да еще парни начнут за ней ухаживать… Придется выгонять их со двора. Им, бездельникам, ведь нечем заняться. Да и парней-то умных в деревне не осталось, все, чего-то стоящие, в далеких краях, на заработках. А здесь остались одни шизофреники и лентяи. Не выдавать же мне свою дочь за ненормального? Эх, если первенцем у меня был мальчик… Мальчик и сам себя может прокормить.