На кухне стало невыносимо жарко. Дрова в печи сильно разгорались. Вскоре и чайник закипел. Учитель приготовил себе стакан чая и вернулся в свою комнату. Чай был очень горячим, и он решил немного подождать. Из кухни доносился плач ребенка. «Этого еще не доставало – расстроился он, – где же это жена пропала?»

Ребенок беспрерывно плакал и кричал. «Она не имела привычки плакать. И чего сейчас разревелась? Может она голодна? Но чем мне ее кормить? Придет жена и накормит», – подумал он и взялся за перо.

Малышка проплакала еще минут десять, потом ее голосок умолк. Жена учителя литературы вернулась под вечер сильно уставшая. Из комнаты мужа доносились звуки тара. Учитель наигрывал Чахаргях[16]. Увидев жену, он прервал игру и спросил:

– Почему так задерживаешься?

– Только один грузовик был. И было очень тесно. Я со всеми остальными женщинами на работу и обратно ехала, стоя в открытом кузове. Ветер и дождь обессилили меня. Пойду-ка на кухню и проверю ребенка. Как она? Не замучила тебя?

– Да, пойди и принеси мне что-нибудь поесть. Я сильно проголодался, – сказал мужчина, продолжив игру.

Из кухни раздался жуткий крик:

– Ребенок! Ах! Ах! Мой ребенок!

Учитель прекратил играть и пошел на кухню. Там его жена рвала на себе одежду. Перед ней на подушке был ребенок. Лицо малышки было покрыто пеплом. Часть лица, близкая к печи, обожжена, а край серой тряпки, в которую была завернута девочка, дымила.

Соседи, услышавшие крики, уже столпились на кухне.

– Мой ребенок! Она мертва? – кричала сквозь рыдания мать.

Сам учитель литературы, держа в руке тар, молча стоял у головки своей мертвой дочери.

Соседи побежали за деревенским врачом. Пришел врач, а за ним и остальные жители деревни. Врач пальцем приоткрыл ротик малышки и произнес:

– Вот, смотрите, сколько черной пыли у нее в ноздрях и на языке. Бедный ребенок, она задохнулась от угарного газа. Кто это умудрился набросать столько дров в печь, когда рядом ребенок без присмотра?

Теперь пришел и глава местной власти. Все оформили как несчастный случай и на следующее утро девочку похоронили в саду у дома, под деревом. А деревенский мулла долго читал молитву за невинную душу младенца.

Учитель выглядел растерянным. Впервые в своей жизни он закурил, взяв сигарету у соседа, и тут же закашлялся. Его глаза покраснели. Но он продолжал курить и продержал сигарету между пальцами, пока она не обгорела совсем, только почувствовав боль, он выбросил окурок.

Мулла говорил о том, что согласно божественной книге, душа ребенка обязательно отправится в рай, так как она еще не успела нагрешить в этом мире. И еще он добавил, что наука, знания одного ученого равна заслугам семи шахидов, павших за веру в священной войне.

По местному обычаю мать умершей девочки поднесла собравшимся людям сладкие лепешки. Они брали по одному и ели. Учитель подошел и стал рядом с муллой:

– Мне очень понравилось то, что вы сказали, – обратился он к нему, – а как насчет стихов, их тоже можно считать наукой или они больше относятся к искусству?

Мулла, перебирая свои четки и немного подумав, изрек:

– Можно отнести и к тому, и к другому. Ведь смотри, все священные писания созданы на языке поэзии, и кто посмеет сказать, что они не научные? Безусловно, поэзия тоже есть наука.

…Всякая боль, какой бы она ни была, проходит. Вот только проходит она не без следа. У матери умершей малышки долгое время душа болела так, словно залитая кипятком. Она не знала, кого винить в смерти ребенка – себя или мужа. Скорее всего, они оба были виноваты. Но отец ребенка вроде бы обо всем очень быстро забыл. Он громко читал свои стихи, а деревенские любители поэзии по прежнему с изумлением слушали его. Проходили дни, каждый шел на свою работу: учитель литературы – в школу, а его жена Наида – на плантацию, где у нее уже никто ничего не спрашивал и не напоминал о случившемся. Только этим она и была довольна. Но почему-то женщина стала очень рассеянной. Иногда во время работы она отрешенно замирала, а во время коротких рабочих перерывов засиживалась дольше остальных женщин. В работоспособности она уступала всем остальным работницам. Да и внешне она казалась слабой: высокая, тонкая, как молодая сосна. Бригадир хозяйства на первых порах как бы не замечал ее, но позже в нем пробудился какой-то сатрап, и тон его обращения к Наиде становился жестче и жестче.