— Хорошо, — вмиг загорается она. — А что я там буду делать?

Явно не учиться «пистолетиком» крутиться. До вчерашнего вечера я представлял Лали и на пилоне, и на своих коленях, но сейчас, я бы бошки всем в зале открутил, если бы она вышла в прокуренный, пропитанный сальностями и тестостероном зал.

— Придумаем что-нибудь. Домывайся и собирайся, — обламываю я девочку, которая такая готовенькая и манящая.

Несвойственная для меня диспозиция: ретируюсь от малышки, потому что рискую взорваться от нереализованного возбуждения. Наскоро вытираюсь и, еще раз окинув взглядом потрясную фигурку под струями воды, иду собираться.

Насвистывая какую-то попсовую мелодию, которая прицепилась как герпес, пока скакал по радиостанциям в пробке, тянусь к легкомысленному ярко-синему костюму. Сушу и укладываю волосы, подбираю часы, чтобы циферблат не выбивался из цветовой гаммы. На галстук нонконформистски забиваю.

Лали уже ждет меня на кухне. Точнее, осматривает пустые шкафы. Ага, дома у нее нету жратвы и пустые бутылки, а тут бутылки полные, но еды все также нет.

— У тебя даже чая нет? — спрашивает она, приблизившись ко мне.

Я вновь принюхиваюсь к Лали, чуть морщусь: ее нежный аромат перебил запах геля для душа. Мужского геля. Надо бы ей купить что-нибудь свое, хотя в моей квартире сроду не оставалось ни единой женской штучки, даже помады.

— Пойдем, по дороге куда-нибудь заедем и позавтракаем, — бурчу я, рассматривая ее прикид.

Это преступление какое-то одевать такое тело в столь убогие лохмотья. Да уж, надо срочно переодеть, но я не тот человек, который смыслит в модных приговорах. У меня есть персональный шоппер, но он одевает только мальчиков. Очень состоятельных мальчиков, потому что хорошие костюмы стоят как крыло от боинга.

Лали тоже меня рассматривает. Вся ее раскованность куда-то подевалась, стоило девчонке вновь увидеть меня при полном параде. В коридоре натыкаюсь на наше отражение в большом зеркальном купе и начинаю понимать, почему моя Лали стушевалась. Я, конечно, на свой сорокет не выгляжу, но сейчас мы смотримся комично: дяденька и маленькая девочка, которую он соблазнил.

Да по хер. Девочка шикарная, а мое бабло сделает из нее супермодель за пару часов.

Как это и положено, пропускаю даму вперед и открываю для нее двери, но Лали от всего этого все активнее втягивает голову в плечи. А когда я открываю для малышки дверцу «Ламбы» цвета лайма с белоснежной отделкой салона, она начинает спешно разуваться.

— Эй, ты чего? — не понимаю я этой странной реакции.

— Так коврики белые, а у меня кеды все в песке, — поднимает на меня смущенный взгляд.

Забавная ситуация, но мне не смешно. Мне жаль ее потенциала. А он у Лали определенно есть — у меня на такие дела чутье.

— Забей, — присаживаюсь на корточки и завязываю ей шнурки, которые Лали успела развязать. — Не нужно разуваться и, вообще, думать о чужом удобстве. Думай о себе. Садись в машину.

Лали послушно садится вперед и пристегивается, и мы выруливаем с парковки.

— Мне вчера очень понравилось, — вдруг прерывает она неловкое молчание еще более неловкой фразой.

Бросаю на Лали краткий взгляд. Вся пошла красными пятнами. Ей эта фраза тяжело далась. Еще бы не понравилось. Теперь крошка подсядет на оральный секс и будет его выпрашивать.

— Мне тоже, — киваю я, водрузив айфон на магнитный держатель на приборной панели. — Какую еду хочешь?

Неба в алмазах я вчера не увидел, но было кайфово — остро, ново и чувственно.

— «Макдональдс», — просит не задумываясь. — Никогда там не была.

Вот уж дите. Может, любое крутое место выбрать, а хочет «МакДак». Да и вообще, разве в мегаполисе можно избежать этой бургерной забегаловки? Чудная Лали, и это притягивает. Магнитом тащит.