— Открой рот, Лали. Я тебе потом покажу, как с ними управляться.

Я бы мог и сейчас научить ее пользоваться палочками, но эгоистично хочу накормить девчонку с рук. А еще держать в своей постели, не выпуская. Видать, мне все же много долбили по башке, раз так рвет чердак, не пойми почему.

Послушно берет еду зубками и медленно прожёвывает, прикрыв рот ладошкой.

— Вкусно, спасибо, — дает оценку еде и моим стараниям.

— И еще, — улыбаюсь я, на этот раз поднеся к ее губам ложку пряно-кислого супа, от которого бесятся все вкусовые рецепторы.

Я не сексист, и не доминант, ищущий себе рабыню, но меня умиляет ее послушание, тем более, когда я чувствую, что там внутри тонкий и прочный металлический стержень, с которым еще придется поконфликтовать.

Кормлю Лали с рук. Собственными пальцами стираю с красиво очерченных губ капельки соевого соуса. В этих наших моментах столько вибрирующего эротизма, что в голове я маниакально прикидываю, какая она в постели. Послушно ложится под мужчину? Или любит погорячее? Может, чередует покорность и коготки? Расцарапает мне спину или будет ласкать подушечками пальцев?

— Ты хочешь что-то еще, Лали? Десерт, может быть? — спрашиваю я, успокоенный теплым саке и ее восхищенным взглядом.

— Ничего, спасибо, — выдыхает с робкой улыбкой. — Я сыта.

— Тогда поехали домой, — усмехаюсь я, засовывая в счет деньги.

Так, для новой поездки на мотоцикле я уже слишком пьян, лучше оставить зверюгу на стоянке.

Я вызываю такси, и мы вместе загружаемся на заднее сиденье. Одни мои плечи занимают большую часть пространства, и Лали жмется к двери. Мне дико хочется уложить ее ножки себе на колени, но я держусь. Не время еще.

Сексуальное напряжение между нами настолько густое, что хоть ножом режь, и когда оно достигнет критической массы, мы снесем друг друга. Она хочет меня, я знаю. И дело не в том, что я Лали помог. Я читаю ее желание по расширившимся зрачкам и влаге над верхней губой. Держу пари, ее срамные губки мокрые и набухшие от прилившей крови.

Наконец мы входим в подъезд. Лали молча идет за мной, не зная, куда деть глаза и как себя вести. Прошлой ночью она готова была насадиться на мой член в той грязной кухне, а сейчас вдруг оробела и даже не смотрит на меня.

— Все хорошо? — спрашиваю, отпирая входную дверь.

— Да, — кивает она. — Ты живешь один, Арс?

Начала звать меня по имени, чтобы я не казался таким чужим. Вероятно, при свете дня отдаться первому встречному уже не так просто.

— Угу, — пропускаю ее в большую светлую прихожую. — Чувствуй себя как дома.

Лали кидает рюкзачок на пол и присаживается на корточки, чтобы развязать шнурки на кедах. Стряхивает их с ног и встает на носочки — грациозная кошечка. Снимает курточку и остается в одной футболке, которая оголяет животик. Сжимает тряпку в пальцах и смотрит на меня.

— Давай повешу, — тяну руку к грязной куртке, но натыкаюсь на ее пальцы, потеплевшие в помещении.

Лали смотрит на меня своими невероятными, потемневшими от волнения глазами и судорожно облизывает пересохшие, обветренные по краю губы.

Куртка шлепается на пол, и в один рефлекторный шаг я оказываюсь так близко, что между нами выходит весь кислород. Дышать нечем — только если адреналиновым дурманом.

Верно говорят, что, когда рядом женщина, тянущая магнитом, мужик перестает думать головой — перенасыщенная гормонами кровь ебашит всей массой прямо в пах. Я обхватываю ее талию рукой и прижимаю к себе. Лали дрожит и дышит урывками. Я провожу подушечкой большого пальца по пухлым, налитым кровью губам, и она послушно приоткрывает ротик.

Сладковатый запах Лали сводит меня с ума. Безумие как оно есть. В следующий момент впечатываю ее в стену и утыкаюсь своим лбом в ее, огненный и влажный. Эта горячка у нас общая. Я убираю светлую прядь волос за ушко и провожу кончиком языка от ключицы и до мочки. Задрожала и еще сильнее вжалась в меня, провоцируя на стояк.