— Сейчас найду. Зови меня Малкой. Малка я. Имя у меня такое, Малка, — даже голос старухи окреп, стал звонче. — А ты значит Лейла. Или назовёшься иначе?

— Лейла.

Старуха кивнула, охнув, встала и полезла к тюкам. Рылась она недолго и вскоре в меня полетело серое просторное платье с длинным рукавом и высоким воротом, платок, тканевые ремни и поясная сумка.

Я огляделась. Мимо проскакали ещё три всадника, одарив меня долгими взглядами. Рослые, крепкие, сильные. Я чувствовала их сытый мужской интерес. Явились посмотреть на игрушку, которую нашёл для них генерал.

Всадники скрылись, и я выпрямилась в полный рост, тщательно переоделась, забирая из испорченной одежды полезные вещицы, пристраивая их среди складок, пряча в поясную сумку и среди ремней, которыми опоясала просторное платье.

Малка сначала с любопытством поглядывала на меня, но потом, поймав мой взгляд, отвела глаза и стала смотреть по сторонам, предупреждая об очередном всаднике. Тогда я накидывала плащ и садилась на тюк, опустив глаза в пол.

С одеждой было покончено. Длинное, до щиколоток платье оставляло свободу движениям, длинные рукава и сумка скрывали иглы и амулеты, а высокий ворот укрывал от жадных взглядов.

Я села, сворачивая в узел уже бесполезные обрывки одежды. Малка осмотрела меня с ног до головы и обречённо вздохнула.

— Лучше бы ты ходила голой. Стало хуже. Офицеры передерутся за право снимать с тебя это всё. Разве что генерал тебя себе возьмёт.

— Или убьёт, — сказала я.

Малка пожала плечами.

Прошло несколько дней. Армия двигалась неспешно. Я помогала женщинам во время привалов чистить овощи, таскала тюки с припасами, выполняла другую мелкую работу. Меня сторонились, а я не набивалась в подруги.

Офицеры из молодых подкарауливали меня, зажимали в углах, но моего взгляда и двух шепотков было достаточно, чтобы больше не приближались. Старшие приходили редко, стояли молча рядом, рассматривали, а затем удалялись.

Я ночевала в общем шатре, передвинув лежанку как можно дальше от входа и от стен. Малка ненавязчиво опекала меня, подсказывая детали жизни в лагере.

Сны продолжали сниться.

Я часто просыпалась среди ночи, зажимая ладонью себе рот, чтобы заглушить крик, а потом дрожала в сухих руках Малки, которая просыпалась от моих хрипов и успевала разбудить меня до того, как закричу.

Последние три дня сны совсем измучили, я практически не спала. Все разошлись по делам, оставив меня одну в шатре с несколькими ящиками овощей.

Рутинная работа убаюкивала, я сама не заметила, как облокотилась на опору шатра и закрыла глаза.

Я снова стояла посреди горящего леса.

Понимала, что сплю. Как всегда.

И не могла проснуться. Этот сон нужно пройти до конца, иначе не выпустит.

Запах дыма и смерти. Жар от пламени, лижущего стволы деревьев. Хруст обугленных веток под ногами.

Поднялся ветер, пламя взметнулось, опалив жаром.

Я вскинула голову. Надо мной, выше верхушек деревьев завис черный дракон, взмахами могучих крыльев раздувающий огонь. Всадник в черном плаще смотрел на меня. Он резанул воздух рукой, и пламя вокруг меня погасло.

Что будет дальше, я знала. Всадник направил дракона к западу, туда, где садилось солнце, и я побежала следом, уже зная, что не успею, но я всё равно бежала, сбивая ноги, царапаясь о ветки.

Выбежала из леса на просторное поле. Дракон лежал, бессильно распластав крылья по зрелым золотым колосьям, и не двигался.

Напротив всадника стоял высокий воин в темно-синем плаще. Он выглядел болезненно худым, но я знала, что этот вид обманчив, и в его поджаром теле таилась колоссальная сила.

Воин держал перед собой меч. И этот меч пронзал грудь драконьего всадника. Я видела окровавленное лезвие, торчащее из спины.