— Рассказывай, — потребовал он.

От его низкого рокочущего голоса я вздрогнула, попыталась взять себя в руки, но совсем потерялась под его давящим взглядом.

Удерживая слёзы и закусив губу, чтобы не расплакаться, я ещё сильнее стиснула поводья и молча протянула ему кругляш.

Альваро опустил взгляд на чёрный шар в моей руке. Его челюсти сжались, по щекам прокатились желваки, загорелое лицо побледнело.

— Сиди как сидишь, — приказал генерал.

Я кивнула. Он взял шар и отошёл на два десятка шагов, повернувшись ко мне спиной.

Вскоре генерала окутал чёрный дым, который закрутился вокруг него по спирали, ускоряясь и превращаясь в высокую воронку. Я прижалась к шее коня, вцепившись в его гриву, чувствуя, как он дрожит всем телом.

Боевой конь трясся крупной дрожью, но не двигался, а я, обмирая от ощущения приближающейся смерти, продолжала смотреть, как увеличивается воронка чернейшего дыма. Казалось, открывался провал в саму бездну.

Не знаю, сколько это длилось, но закончилось в один миг, растворившись в воздухе без следа. На поле остался стоять генерал, такой же величественный и непоколебимый. Показалось, он стал ещё шире и выше.

Когда он развернулся, от его взгляда на меня накатила леденящая слабость, я сползла из седла на землю, отчаянно цепляясь за гриву. Мои губы закололо тысячами иголок, я опустилась на колени, обхватив себя руками и смотрела снизу вверх, как генерал медленно приближается.

В его глазах клубилась самая чёрная тьма, а я даже шевельнуться не могла. Альваро подошёл, наклонился и обхватил меня за плечи, поставив на ноги.

Я подняла голову. Какой же он огромный. Он крепко держал меня за плечи и скользил мрачным взглядом по моему лицу.

8. Глава 8. Альваро. Осколки

Меня мало что способно испугать. Но в такие минуты я был рад страху.

Глупцы, кто думает, что побеждает бесстрашный. Страх необходим. Он держит в тонусе, подсказывает правильные решения, направляет руку и уводит от смертельного удара.

Всё это верно лишь при умении страхом управлять.

Монахиня держала в руке Казнь мрака, и от одного взгляда на древний артефакт меня накрыл дикий страх. Он окутал знакомым душным облаком. А когда я понял, что монахиня была в воде, страх сдавил меня тисками, заставляя кровь отхлынуть от лица.

С её волос капала вода, промокшее платье облепляло её, а я мысленно вознёс хвалу Изначальным, что у неё хватило мозгов, или чутья, или предвидения, или что там у неё ещё хватило, держать Казнь в сухой руке.

Я нырнул в свой страх, обернулся им как щитом и шагнул навстречу смерти.

Казнь мрака легла в руку мягко. Сколько воды она уже в себя впитала?

Тёмный шар пульсировал в ладони, требуя новой влаги, а ещё лучше крови, угрожая скорой расправой, приказывая подчиниться.

Я отошёл от монахини, ухмыляясь.

Древний артефакт не с тем связался. Я шёл по полю, прислушиваясь к шёпоту Казни в голове. Артефакт вытаскивал из моей памяти тени прошлого, терзал образами погибших друзей, ковырял давно зажившие раны, заставляя их сочиться застарелой болью.

Я остановился спиной к дрожащей монахине и своим людям. Оскалился и сжал в кулаке артефакт, кроша его в кулаке.

От истошного визга изначальной тьмы, чёрным дымом закружившей вокруг, в ушах зазвенело. Вдох застыл в груди, а сердце остановилось. Казалось, кожа слезает лоскутами, оставляя одну лишь волю. Я позволял тьме обгладывать себя, обменивая боль на жизнь, и крепко держал смертоносный вихрь за хвост.

Не с тем связались.

Я разрешил своей ярости поднять голову. Сердце гулко стукнуло, разгоняя ледяную кровь по телу. Воздух наполнил лёгкие. Я выдохнул, и тьма вздрогнула от удара моей воли, осыпаясь как осколки уже бесполезного черного стекла из разжатого кулака.