Жена окинула внимательным взглядом его лицо, потом посмотрела на воротник рубашки.

– Что, сегодня без следов? – язвительно осведомилась она. Несколько дней назад на одной из рубашек Цыганкова она нашла старый, уже засохший след от губной помады. Скандал подняла уже тогда и продолжала шуметь всю неделю. Сегодня было продолжение.

– Я же тебе говорил, – спокойно, стараясь не провоцировать ссору, ответил Цыганков, – это была оперативная необходимость, можешь позвонить Шумилову.

– Какого рожна мне твой Шумилов скажет? – взвилась Наталья. – Вы там все хороши, стоите друг друга! Твой Шумилов тебя всегда покрывает, не говоря уже о Забелине. А ты шляешься по всяким бл…м, хоть бы о детях вспомнил! Я уж о себе молчу.

– Ну, Наташ, – извиняющимся тоном произнес Цыганков, – ты же знаешь, мне никто не нужен, я тебя люблю.

– Ты лучше спроси, люблю ли я тебя! У других, посмотришь, все есть, умеют люди устраиваться. В твоем возрасте имеют машину, дачу, живут спокойной солидной жизнью, а ты ведешь себя как мальчишка. Одни бабы на уме!

Наталья раздраженно сунула ему под нос тарелку с ужином и вышла из кухни. Лениво взяв вилку в руку, Цыганков опустился на стул. Жена, с одной стороны, была права, другие женщины, конечно, имелись, да и как без них в его работе? У него состояли на оперативной связи несколько женщин и девушек, с ними приходилось встречаться, причем практически везде: и на конспиративной квартире, и в кафе с ресторанами, и в гостиницах. С некоторыми завязывались легкие романы, никогда не переходившие в нечто серьезное. Но жене он никогда не изменял.

Теперь, сидя дома за кухонным столом, Цыганков угрюмо думал обо всем этом: о трудной, недавно прошедшей операции, о придирках полковника Кислицына, думал, о Маргарите, получившей пули по его вине. А тут еще жена с ее разборками!

Он поднялся и взял из холодильника початую бутылку водки.

Уральск, УФСК по Уральской области, кабинет полковника Кислицына Б. И., 17 июня, 14:30

Полковник Кислицын все эти дни был в хорошем расположении духа. Он расхаживал по кабинету и напевал песни из своего комсомольско-партийного прошлого вроде «Марша коммунистических бригад»: «Будет людям счастье, счастье на века, у советской власти сила велика!»

При этом Борис Иванович нет-нет, да и бросал взгляд на стол, где у него громоздились папки с оперативными материалами, касающимися Забелина и Цыганкова. Эти папки накануне принес Усольцев, аккуратно постучав в дверь и мягко, как колобок, вкатившись в кабинет.

«Он, действительно, несколько легковесен, этот Усольцев», – подумал Кислицын и приоткрыл окно. В кабинет сразу ворвался шум улицы: звуки проезжавших машин, гомон проходившей внизу толпы. Фасад здания Управления выходил на одну из оживленных улиц города – улицу братьев Стругацких. Далее, если идти по этой улице к реке, находился центральный книжный магазин, а еще дальше – высокое сигарообразное здание областной администрации.

«И что всем этим людям надо, куда спешат?» – Борис Иванович недовольно сморщился и глянул вниз, слегка высунувшись из окна. Голова у него закружилась, ведь он с детства боялся высоты. Закрыв окно, он поспешно отошел. «Суета, вокруг одна суета. Мы все спешим за чудесами, как поет Антонов, но жизнь преподносит совсем другие сюрпризы». Может, и его намерение поймать за руку людей Шумилова тоже суета. Бессмысленная трата времени…

Его мысли вернулись к Усольцеву. В материалах, которые тот принес, ничего стоящего не было, ничего весомого, чем можно было бы прижать хвост этим ребятам. Он, Кислицын, вчера просидел весь вечер, корпел над делами, пытался делать выписки, систематизировать данные, разложить их по полочкам в своей голове.