Однако, как только мы обратим внимание на вопросы, которые непосредственно относятся к данному тексту, – вопросы усовершенствования общественного порядка, увидим совершенно другую историю. В этой области, как указывает Альберт Хиршман, попытки усовершенствований начали предприниматься не так давно: «Когда-то, хотя не так уж и давно, социальный, политический и экономический порядок, при котором жили мужчины и женщины, воспринимался как нечто само собой разумеющееся»[120]. Причиной несчастий и несправедливости долго считалось нечто неизменное, например, человеческая природа или Божья воля. Только в XVIII в. мыслители начали предполагать, что человеческое счастье можно организовывать, меняя общественный порядок. Эту задачу сформулировал в своем знаменитом высказывании Сен-Жюст: «Счастье – это новая идея для Европы»[121]. То было время Просвещения и первых шагов к созданию общественной науки.

Основной вопрос, который мы будем задавать далее: до какой степени современная общественная наука действительно соответствует идеалам улучшения жизни человека? Не вышло ли так, что в последние несколько десятилетий основные тенденции в общественных науках вели нас в неверном направлении – в сторону ars gratia artis (искусства для искусства), а не в сторону наращивания общественно полезных знаний? Этот вопрос намеренно сформулирован провокационно, и ответы на него, возможно, окажутся не полностью удовлетворительными. Однако он помогает нам сфокусировать внимание.

Давайте начнем с краткого взгляда на европейское Просвещение. Будучи, пожалуй, самым глубоким из всех тех интеллектуальных преобразований, которые сформировали западную цивилизацию, оно задаст подходящий контекст нашей дискуссии о системных различиях. Просвещение по сей день остается предметом активных споров, потому что идея «усовершенствуемого общественного порядка» появилась тогда же, когда люди начали осознавать непреднамеренные последствия человеческих действий и решений. Первая идея была продуктом французского Просвещения, а вторая – вкладом шотландских философов-моралистов[122]. Трения между этими двумя подходами оказали сильнейшее влияние на то, как более поздние мыслители стали воспринимать капитализм и рыночную экономику: как нечто, способствующее хорошим манерам и морали, либо как нечто, разрушающее их.

В этом-то контексте мы и займемся кратким изложением того, как исследование человека и общества, когда-то единое, превратилось в многочисленные и узкоспециализированные научные дисциплины, которые продолжают все больше отдаляться друг от друга. В заключение мы также кратко обсудим, как постоянные попытки общественных наук подражать точным наукам стали «зависимыми от пути», и почему этот процесс может оказаться сложно повернуть вспять.

Явление, получившее название «Просвещение», было результатом усилий довольно небольшой группы людей, действовавших на протяжении довольно недолгого времени. Большинство выдающихся работ, обыкновенно ассоциирующихся с этой важной фазой культурной истории Европы, было опубликовано на протяжении нескольких лет – с 1748 по 1751 г.[123] Перед тем как более подробно обсудим эти труды, отметим, что европейское Просвещение возникло во времена весьма и весьма бедственные.

Предшествовавшие Просвещению этапы Реформации и Контрреформации привели не только к установлению турбулентных взаимоотношений между церковью и государством (при этом многие сильные мира сего колебались в своих симпатиях), но и к Тридцатилетней войне, которая полностью истощила значительную часть сегодняшней восточной Германии. Даже после того, как в 1648 г. война завершилась Вестфальским миром, отношения между монархами и их подданными оставались конфликтными. В Англии эти конфликты привели к Славной революции 1688–1689 гг. Во Франции они привели к консолидации абсолютной монархии. Зарождающемуся классу «просвещенных» европейских интеллектуалов было над чем подумать.