– Очевидно.

– Может, кто-то из них хочет мельничный жернов в подарок? От принца? Ведь понятно же, что за нами наблюдают, – растерялась Мадди.

– Мы ехали меньше десяти минут, – улыбнулась Катарина. – Прекрасно пройдемся.

– А ты сможешь? – обеспокоилась Мадди.

– Смогу, – спокойно ответила Катти.

Мэдчен ван Ретт очень удивилась своей реакции на слова подруги. Обычно ее злило напоминание о ноге. Но сейчас… Сейчас это была искренняя забота. И она оказалась весьма приятной.

– А солнышко-то к зениту, – вздохнула Мадди. – Давай, что ли, с нижнего платья по полосе оборвем? И на голову намотаем? А то станем дурочками и начнем глупости творить.

– Например? – заинтересовалась Катарина.

– Например? Ну, например, мысленно корону примерять, – прыснула со смеху Мадди.

Рассмеявшись, мэдчен ван Ретт покачала головой и серьезно сказала:

– Я не могу этого допустить. Поэтому попрошу своих друзей нас защитить!

Мадди ничего не успела спросить, как увидела результат «просьбы» – кусты зашевелились и немного раздвинулись.

– Нам туда. Пройдем по узкой тропинке, по теньку. И никто нас не увидит.

– А откуда там тропинка? – удивилась купеческая дочка.

– Если честно, то не знаю. У нас в саду скрытых тропок нет. Но, с другой стороны, есть ведь в домах узкие коридоры для слуг? Вот и это, наверное, тропка садовника. Он тут ходит, смотрит, за порядком следит и никогда не попадается мэдчен и морам на глаза.

У мэдчен ванен Скомпф округлились глаза:

– Это сколько места пропадает, если для прислуги все коридоры повторить?! Глупость какая. А зачем?

На тропинке как раз хватило места для двух девушек, хоть идти пришлось почти вплотную друг к другу.

– Это традиция, – пожала плечами Катарина. – Сложно объяснить то, к чему человек привык с рождения. Но я, кстати, часто хожу именно через коридоры для слуг. Некоторые места в доме для меня недоступны. Все гостиные левого крыла – там стоит потрясающая винтовая лестница, у нее очень крутой подъем. Я ее боялась, пока здоровая была, а уж теперь и подавно.

– А почему ее не перестроили? Ты же получаешься отрезана от части дома, – удивилась Мадди.

Катарина искоса посмотрела на подружку, вздохнула и перефразировала слова ванен Скомпф:

– Дочь уйдет в другой род, а лестница останется. На весь Луизет такая лестница всего одна. Гости приходят, любуются, но наверх редко кто поднимается.

– Такие высокие ступени? – нахмурилась Мадди. – Не могу представить.

– Напротив, низкие. Да ладно, Отбор кончится – позову в гости. Что?

– Ничего. Просто… Не думала, что ты допускаешь мысль общаться дальше, —пожала плечами Мадди.

– Мы неплохо узнали друг друга, – негромко сказала Катти, – за такое короткое время. А за месяц… либо сдружимся, либо станем врагами.

– Ну уж врагами, – фыркнула Мадди. – Ой, слышишь?

Негромкий звук шагов, еще тише – шорох подола по вымощенной камнем аллее.

– Что за Отбор ты устроил? – приятный, очень усталый женский голос.

– Я подошел с точки зрения разума, – холодный мужской.

Катти нахмурилась – голос был ей незнаком. Но, если судить логически, это ведь должен быть голос принца Хиллиарда?

– Разума? Жить с женщиной, ложиться с ней в постель, растить детей…

– Делать все разумно. Матушка, я знаю, что делаю.

– Это меня и пугает. Ты ведь не остановишься до тех пор, пока не станет поздно. Балбес. Весь в отца.

– Отец тоже подошел к Отбору с умом, – согласился мужчина.

– Да, и выбрал не меня, – хмыкнула королева, а Катарина была уверена, что это королева.

– Как не тебя? Что за ерунда, матушка? Я бы знал.

– А зачем тебе это было знать? Твой отец очень злится, когда я напоминаю ему о том Отборе. А я частенько ему напоминаю.