— Ром, не надо, — хватаю Чернова за предплечье, когда он вновь замахивается. — Он того не стоит. Пойдем, пожалуйста.

— Еще раз вякнешь что-то в сторону Леры, жевать будет нечем. Это я тебе обещаю, — огрызается Сатана, пока я буксую на месте, стараясь все-таки оттащить его к машине.

Автомобиль срывается с места так резко, что меня по инерции бросает вперед. В последний момент удается руку подставить, чтобы не съехать с сиденья на пыльный коврик.

— Не гони так, мне страшно, — тянусь к Чернову, но он отмахивается.

— Советую сейчас ко мне не лезть.

Не рискую спрашивать, куда мы едем. Молча сижу тихой пристегнутой мышкой и жую щеку изнутри, запасаясь кислородом при каждой остановке на светофоре.

— Выходи, — рычит Сатана, когда мы совсем останавливаемся.

— Где мы?

— Хочешь, чтобы отвез назад к твоему драгоценному бывшему?

Открываю дверь и выхожу. Оглядываюсь по сторонам, пытаюсь вычленить знакомый пейзаж, и до моей бедовой головы доходит, что Рома припарковался во дворе своего дома.

И что это значит? Меня сейчас будут расфасовывать по пакетикам и закапывать в песочнице?

— Успокойся уже, я тебя не трону, — теплое дыхание Чернова щекочет шею. — Просто поговорим.

В квартире у Ромы я уже бывала, так что долго искать ванную мне не приходится. Запираюсь там, брызгаю ледяной водой на лицо и растираю виски холодными пальцами. Долго-долго смотрю на себя в зеркало. Кажется, я выглядела лучше даже после той ситуации машиной.

Сейчас отражение напоминает какую-то бледную тень меня. Бледную и безжизненную.

— Если ты топиться пошла, мне там подогнали какую-то крутую соль для ванн, пользуйся. Для тебя ничего не жалко, Золушка.

Губы сами по себе разъезжаются в улыбку.

Из ванной я выбираюсь на носочках, чтобы не привлекать лишнего внимания к себе. Возможно, Рома где-то там заблудился на своих огромных квадратных метрах, и мне удастся незаметно выбраться из его берлоги.

— Попалась, — Сатана, как и полагается дьяволу, подбирается ко мне со спины и заключает в капкан своих сильных рук.

Волоски на всем теле приходят в движение, когда Чернов прижимается губами к впадинке на шее и ладонью сминает платье на бедре. Напористо целует, проводит языком по коже, в то время как его пальцы чувственно поглаживают под грудью.

Внутри у меня будто вулкан разгорается, с каждой секундой температура тела поднимается все выше. Ноги подкашиваются, и Чернов, кажется, это чувствует. Легко подхватывает меня на руки и несет на второй этаж. В спальню.

В его спальню.