Но даже спустя две минуты, три, десять в комнате стояла тишина. Свет ночного Новосибирска все так же заливал комнату, где я все так же стою одна. Дверь закрыта, а телефон молчит.

Борис не перезвонил. Обиделся? Или решил, что я не стою его внимания?

Может быть его удовлетворил мой ответ? И я теперь свободна?

Сажусь на кровать, улыбаюсь, фантазируя, как будет хорошо не думать о нем. А он перестанет думать обо мне. Перестанет же?

Но что, если он перекроет мне кислород? Запретит играть в театре?

Значит так тому и быть...

Нет, как это, ведь у меня новый спектакль...

В голове полный бардак и как с ним справиться, я не знаю. Страх от собственного поступка поглощает стремительно, и я уже не знаю, как жить без театра... Даже Шолохов, будь он не ладен, стал привычной и постоянной величиной моей жизни. И Женя. И родители. Они все могут пострадать, если я не решу все дела с Борисом раз и навсегда.

Но как это сделать?

Дрожащими пальцами набираю номер Бориса и усугубляю собственное положение.

– Если ты захочешь навредить мне или моим близким… Я… – набираю в легкие воздуха и тут же выпускаю. Страшно и я не знаю, что сказать. А еще хочу знать, в чем Борис сейчас одет…

– Ты? – напоминает он о моей угрозе. При этом, кажется, что я слышу в голосе легкую насмешку.

– Я покончу с собой... – Боже, какой идиотизм.

– Как? – задает он такой же лаконичный вопрос, и я теряюсь.

– Что за вопрос? Какая разница?

– Да я просто размышляю, открытый или закрытый гроб заказывать?

Он молчит, а меня переполняют обида и злость. На кого только – непонятно.

– Может быть лучше убьешь меня?! – подскакиваю, повышаю голос. – Все равно я навсегда останусь лишь твоей игрушкой! Ты никогда не считаешься с моими желаниями! Ты используешь меня! Решаешь за меня, как будто я твоя рабыня!

– Тогда твое желание покончить с собой непонятно, ведь хозяин должен все решать...

– Борис! – кричу в трубку и топаю ногой. – Я хочу, чтобы ты навсегда оставил меня в покое! Дай мне жить! Дай мне дышать свободно!

– Ты два месяца жила, как хотела. Чем же я тебе помешал?

– Ты. В моей голове! Ты. Не даешь мне... Мысли о тебе не дают мне... – слов не хватает, чтобы выразить все, что внутри…

– Трахаться с другими?

– Что? Нет! При чем тут это!?

– Разве не любовь ко мне сдерживает тебя от секса с Шолоховым, которого ты хочешь?

– Все не так! Я не такая!

– Или может быть тебя начали посещать фантазии об Иване? – его голос звучит глухо, но мне кажется, что он кричит громче меня, настолько напряженным кажется каждая произносимая буква. Словно вдавленная в меня.

– Нет! Нет! Нет! Ты, ты моя порочная фантазия! Те вещи, что мы делаем, это ненормально! Это пугает меня! Это все унижение, подчинение, оно приведет к моему разрушению! Я хочу быть нормальной! Как ты не поймешь!!! Я хочу быть обычной! Без тебя! – на мой крик в комнату врывается Женя, испуганная, взъерошенная. Хмурится, хочет отобрать трубку, но я не даю. Я сама это начала. Наверное… Но я точно сама должна это закончить!

Женя садит меня на кровать и садится рядом, прикладывая голову, чтобы слышать то, что скажет Борис дальше.

– Понимаю... Хорошо. Но чтобы стать нормальной и освободиться от меня, придется забрать одну вещь...

Переглядываемся с Женей.

– Какую?

– Ту, что ты отдала мне на хранение.

Не понимаю.

– Полный бред! Я ничего тебе не давала! Просто давай...

– Хочешь играть в театре? Хочешь безопасности для тех, кого так любишь – забери это! Завтра, восемь вечера. Номер комнаты в отеле ты знаешь.

– Ты обманываешь меня! Ты опять меня соблазнишь... – кричу. Он врет, потому что я ему нужна. Он снова заманит меня в ловушку.