Командировка длилась всего два дня. Два обеденных перерыва мы встречались. Точнее, во второй день я прикинулась больной и отпросилась у начальства с обеда. Гуляли четыре часа. Эти два дня были самыми холодными за все лето. Накрапывал дождь, и дул пронизывающий ветер. Июньский октябрь прогонял нас с улиц, по которым мы упорно бродили, не желая расставаться.

– Нет, у нас фрукты вкусные, а эти пластмассовые какие-то, – морщился он, отставляя свой десерт в сторону.

А по мне, так лишь бы плесенью не воняли.

– Каждый второй по телефону болтает, – хватался Коррадо за голову, разглядывая на светофоре автомобили. – В Италии сразу штраф впаяют.

– Это что, у нас еще ногти красят, книги читают и физическое удовлетворение получают, и ладно, если все это по раздельности, – напугала его я. – Кстати, на тротуаре тоже повнимательнее будь.

Потянула его за рукав и мы уступили пешеходную зону фольксвагену.

– Пробки, – развела я руками в ответ на немое офигевание кавалера.

– Здесь Ленин, там Путин, – вводила я его в курс дела, таская по Красной площади.

– Бру-у-утто! – скривился он: скульптурная композиция «Дети – жертвы пороков взрослых» ему не понравилась. Ну а раз не понравилась, значит, суть понял. В этом и замысел, на мой взгляд.

– Здесь же, на Болотной, митинг разгоняли в 2012 году, – вдруг вспомнилось мне.

Но экскурсант уже переключился на шумную компанию с молодоженами во главе.

– Мамма мия! Что они делают?

– Замочек водружают на дерево влюбленных, чтобы любовь их была вечной, – объяснила я.

– Да нет же, – отмахнулся он, – что они, глупые, делают? Сколько им лет?

– Лет по двадцать пять, – прикинула я, начиная понимать, что он имеет в виду.

– Зачем они женятся в таком возрасте? Мамма мия!

Я смотрела, как без году сорокалетний мужик истерит, глядя на молодых брачующихся, и недоумевала, как он с такой сильной фобией вообще дожил до своих лет.

Коррадо улетел, подарив мне китайскую санфаянсовую ложку с надписью «Italia». Прибивая ее к кухонной стене, я рыдала. Сердце трещало по швам и сыпалось в тапки. Больше не могла без него жить.

– Не находишь это странным? – допытывала я Леру.

– Успокойся, – подбадривала она меня, – может, у него юмор такой скудненький. Социальная сеть была ведь придумана смеха ради. Я тоже много чего на своей стене пишу.

– «Девчонки, мне жаль, но я гей», например? – нервничала я.

– Ты ему нравишься? Он с тобой общается? Значит, расслабься и получай удовольствие. Возможно, он пробовал, да не понравилось. Мой бывший говорил: один раз не пи***ас.

– Спрошу его, – уверилась я в своем решении.

– Вот ду-у-ура, – выдохнула подруга.

Коррадо писал и звонил мне в скайп каждый божий день с первого дня нашего знакомства. Мы всегда были в курсе дел друг друга, кто что поел, кто как поспал, чем занимается. Но мне было недостаточно этого, и после его слова «приезжай» я уже стояла в аэропорту Милана. Стояла окруженная карабинерами. Личность моя им, что ли, показалась подозрительной? Окружили и лопочут на своем. А я через пень-колоду понимаю. Сначала подумала, что решили пококетничать с симпатичной русской девушкой (подготовилась же как следует к встрече с любимым). Улыбаюсь им, мол, чао, пройти дайте, мальчики, тороплюсь. А они под локоток и в сторону отводят. Открывай, говорят, багаж. Еще шире лыблюсь, глазами скрытую камеру ищу. Когда трусы принялись трясти в чемодане, тут уж не до шуток стало.

– Какого хрена! – рявкнула я, а у самой ноги подкосились: может, кто наркотики подкинул, сумку ведь в багажное отделение сдавала. Или, что еще страшнее, депортируют без права на возвращение, мол, понаехали на наших женихов. Но те сумку закрыли и расступились, дескать «бэнвэнута ин Италия». Спасибо за гостеприимство. Такой настрой испортили. Менты поганые.