- Он обманул меня, - глухо ответил Влад, отстраняя от себя девушку. Одного прикосновения к ее бархатистой коже было достаточно, чтобы в памяти снова ожило звенящее чудо, душа его затрепетала, и оттолкнуть от себя ту, что называлась его невестой, а на поверку оказалась ловкой мошенницей, было равносильно тому, что вырвать у себя клок кожи. – Я не прощаю лжи.

- Если и была ложь, - с силой выкрикнула девушка, подскочив на ноги, - то только я в том виновата! Накажите меня; но не троньте отца! Он честный ваш слуга, он не заслуживает всего того, что вы о нем говорите!

Влад мельком глянул на девицу, смело стоящую напротив него – обнаженную, раскрасневшуюся от пролитых слез и решимости. Терять ей было нечего; это она понимала. И от ее стыдливости не осталось и следа, потому что сейчас она сражалась за жизнь самого близкого ей человека.

- Не смейте обвинять моего отца во лжи, - окрепшим голосом произнесла девушка, и Влад иронично вскинул бровь – однако! – Он действительно пошел на все те жертвы, о которых вы сейчас сказали! Он действительно вырастил для вас Седьмую Дочь – пустой Сосуд, покорное тело без души!

- Но я не вижу перед собой ее, - вкрадчиво произнес Влад. – Ты кажешься мне весьма разумной. Одного взгляда в твои прекрасные глазки, - он протянул руку, коснулся ее щеки, его большой палец провел по раскрасневшимся губам девушки так вкрадчиво и медленно, что это больше походило на интимную ласку, полную желания, чем на оскорбительный жест, который дарят предателям, - достаточно, чтобы понять: ты никогда безумной не была.

Даже теперь прикосновение к этим прекрасным, но лживым губам показалось Владу самым желанным, самым прекрасным ощущением на свете. Большого труда ему стоило не показать девушке, что он хочет еще и еще касаться ее, склониться над нею ниже, рассматривая ее невероятно красивые глаза, любоваться ее юной прелестью и дышать одним с нею воздухом. Какая ирония!..

От гнева щеки девушки запылали, она дерзко отстранилась, не позволяя больше Королю касаться себя.

- Вы сами все испортили! – яростно выкрикнула девушка, сжимая кулачки. Ее вид – боевой и очень трогательный, - позабавил Влада, ее готовность драться и идти до конца невольно понравились ему. Надо же! Полчаса назад эта крошечная девушка была девственницей; полчаса назад она дрожала от страха в его руках, а сейчас готова кинуться с кулаками…

- Вы сами могли бы догадаться, - продолжала меж тем она, - ведь это был первый ваш вопрос, обращенный ко мне: почему ты не умерла?

- Что? – переспросил Влад, сбитый с толку.

О том, что он пытался избавиться от невесты, он как-то позабыл, это выпало из его головы, и, скорее всего потому, что невеста с первого же взгляда пришлась ему по вкусу. В глубине души, увидев предназначенную ему девушку, он даже испытал облегчение оттого, что убийство не удалось, и списывал все на невероятную, неведомую ему силу магической девы. Как вдруг преступление, которое он совершил и о котором благополучно позабыл, вскрылось и настигло его, заставив дрогнуть и оторопеть.

- Изабель, - со слезами, звенящими в ее голосе, выкрикнула девушка, - моя несчастная маленькая сестра, Седьмая Дочь, безумная Изабель умерла! Вы убили ее! Вы признались мне в этом, едва переступив порог этой комнаты! Вы нашептывали мне это с ненавистью, спрашивая, почему я ослушалась вашего приказа и не умерла! Но она умерла! Она легла в ванную, полную холодной воды, и покорно захлебнулась там – ровно так, как вы ей велели это сделать!

В голосе ее послышалась такая боль и такое отвращение, что Влад понял – девушка честна с ним. Забывшись в любви, утонувшая в ласках, она позабыла, что он – убийца; но сейчас воспоминание об этом больно резануло ее душу, и она содрогалась от омерзения, которое испытывала к нему – и к себе, за минутную слабость, за то, что с такой нескрываемой страстью отдавалась тому, кто хладнокровно убил ее маленькую беззащитную сестру. По щеке девушки быстро пробежала слеза, прочертив блестящую дорожку, она едва не разревелась в голос, мысль об утрате рвала в клочья ее душу, и она стояла перед Владом, дрожа от боли, которую он причинил ей.