Но меня тут же встряхнули, поставили на ноги, колени подогнулись, я свалилась мешком муки на землю.

— Располосовать ее на кусочки, господин? Гули любят лакомиться женской свежениной.

— Что? — от шока я хрипела и сипела. — Да вы спятили, господа хорошие! Тюрьмы не боитесь?

Незнакомец лишь хмыкнул. Он нависал надо мной, пугал своей зловещей аурой, от которой по всему телу бежали проклятые мурашки.

И тут что-то промелькнуло перед глазами. Резкий каркающий крик ударил по ушам. Мои захватчики отпрянули, и я упала, потеряв опору. Но чьи-то сильные руки дернули меня вверх и отшвырнули в сторону, как ненужную тряпку. На плечо опустилось мохнатое чудовище — вроде бы птица, а покрыта не перьями, а шерстью. А запах от нее шел просто тошнотворный.

Красные глазки чудовища пробуравили меня насквозь, парализовали, когти впились в воротник куртки.

И тут короткий острый клювик раскрылся и из него вылетело протяжное:

— Ка-р-р-р…

— Мамочки мои! — прошептала я мертвыми губами.

Мозг отказывался принимать происходящее. Одно было ясно: это не городской парк, а незнакомцы передо мной явно не разряженные для Хэллоуина парни.

— Равен! — дружно крикнули захватчики.

Главарь выдернул из ножен меч, мгновенно принял боевую стойку, его помощники забыли обо мне и бросились на защиту хозяина.

О боже! Если сами бандиты этого Ровена боятся, то что говорить обо мне? Я просто умирала от страха, но чудовище на плече крепко впилось когтями, не давая мне даже пошевелиться.

И тут из-за моей спины вышел еще один мужчина. Он медленно обвел всех пронзительным взглядом, остановил его на мне.

Не смотрите на меня! Не смотрите!

Сразу захотелось ввинтиться под корни дерева и спрятаться в норку, таким пристальным было его внимание. Слишком ощутимым. Нутром чувствовала стрелы взгляда, проникающие до сердца.

Наконец он отвернулся и громко заявил:

— Эта женщина моя!

Я от неожиданности даже поперхнулась слюной.

Чт-о-о-о? Приехали! Мало мне было троих захватчиков, теперь еще и четвертый нарисовался. Нет, господа хорошие, так дело не пойдет, пора уносить ноги. Я уперлась спиной в дерево и начала ползти вверх по стволу.

— К-а-а-а-р! — завопила неведома зверюшка на плече и больно клюнула меня в мочку.

— Твою ж мать! — взревела я и рефлекторно ударила гадину по заднице.

Видимо, не ожидая сопротивления от жертвы, недоптица-недозверь мазнула по моему лицу мохнатыми крыльями и взмыла в воздух.

Она улетела, а я осталась в полном недоумении. Когда приложила пятерню к чудовищу, перед глазами замелькали картинки. Я будто с высоты увидела этот пригорок, речку внизу, а вправо, буквально в нескольких шагах от меня, уходила дорога, которую в темноте я не заметила.

«Дорога! — радостно заколотилось в груди сердце.—Там, где есть дорога, есть и люди. Вот бы туда добраться!»

Я потрясла головой. Бессмысленно полагаться на фантазию. Кажется, мой мозг выдавал желаемое за действительное.

Тот, кого назвали Ровеном, вдруг щелкнул пальцами, и полянка ярко осветилась. Я даже не поняла, откуда полился свет. Просто тьма разорвалась и отступила к деревьям. Я оказалась на границе между днем и ночью и осторожно подтянула ноги, чтобы и их спрятать в тень: так было спокойнее.

Теперь я хорошо видела всех артистов Мерлезонского балета*. Гигант, который меня поцеловал, при свете оказался еще ужаснее, я невольно передернулась, вспомнив его язык у себя во рту и жесткие губы, терзавшие меня.

Зато второй мужчина был намного привлекательнее. Тоже высокий, но не такой мощный, больше гибкий, как ивовый прут. Треугольник торса заканчивался тонкой талией, опоясанной широким ремнём, с которого свисал меч в ножнах. На плечи был наброшен длинный плащ.