Или ещё вот этот "stuff". Это вообще не поддается логике. Допустим, спрашиваешь, что ты делал вчера вечером? В ответ звучит загадочное: "You know, stuff…", что может одновременно обозначать, как полную ерунду, так и действительно важное занятие чем-то из ряда вон выходящим. В общем, для эффективной коммуникации с англичанами в Египте требовался весьма скромный лингвистический набор.

“Это просто пердимонокль какой-то!”– хохочет мой случайный приятель Денис Владимирович, глядя на свистопляску с пьянками, плохо скрываемым блудом и настоящими ЧП, которыми богата атмосфера любого туристического отеля на Красном море. Точным словом “пердимонокль” описать всё происходящее вокруг мог только человек из Питера. Денису Владимировичу было чуть больше тридцати, но, кроме, как по имени-отчеству, обращаться к нему было невозможно.

Это был высоченный и грузный дядька с угрюмым лицом, черным юмором и статусом востребованного детского фотографа в государственных питерских школах. Бизнес достался Денису Владимировичу по наследству, приносил солидный доход, и все в этой истории было бы удивительно гармоничным, если бы не тот факт, что детей фотограф не переносил на дух. Для бедных школьников каждая фотосессия была настоящих кошмаром. За десять лет практики при виде Дениса Владимировича от страха описалась всего одна первоклашка. Это был его личный рекорд самообладания.

Меня же питерский мизантроп веселил до спазмов в животе, специально при этом не стараясь быть со мной ни веселым, ни привлекательным. В этом заключалась вся прелесть нашей мимолетной дружбы. Денис Владимирович был явно не в моем вкусе и, по удачному стечению обстоятельств, я тоже не укладывалась в формат его предпочтений в любви. В общем, мы могли не париться на тему романтики и провести короткий отпуск в атмосфере ничем не омраченного веселья.

Мой питерский друг всё время курил траву, мне же в его компании было легко и без допинга. Мы часто сидели в баре по вечерам и ржали над происходящим вокруг, как две лошади. Вся жизнь нашего небольшого отеля вращалась вокруг бара с дармовым алкоголем, пить который было невозможно, однако, его эффект был экстремальным.

Посмеяться и правда, было над чем.

Среди прочих звезд туристического сезона явно выделялся один русский поэт. Его звали Серегой и он один не брезговал местным виски, пахнущим жидкостью для чистки стекла. Этот самый “виски” Серёга пил, не закусывая, с самого утра. В промежутках между дозаправкой он читал случайным барышням, непредусмотрительно усевшимся неподалеку от него, стихи собственного сочинения.

"И каждый вечер я зажигаю свечи...." Стихи, между прочим, о любви, но дамы шарахались. Когда закончились русскоязычные слушательницы, поэт переключился на англичанок. Было очень смешно со стороны наблюдать, как они слушали романтически настроенного алкоголика, не понимая ни единого слова, стараясь при этом не шевелиться до конца монолога. Поэтический бенефис Серёги длился целых семь дней, после чего его, серо-зеленого от интоксикации, облегченно проводили на скорой отдохнуть под капельницами.

История жизни моего Мэттью тоже была похожа на нетривиальный сюжет из реалити-шоу. Как выяснилось, он был веселым английским плотником и прибыл в Египет в компании бывшей любовницы, ее мужа и их двоих детей. Вот так поворот! За бутылкой хорошего итальянского вина одним прохладным египетским вечером Мэттью рассказал мне историю, претендующую на мелодраму.

Пятнадцать лет назад, когда Мэт был юн, красив и поражал воображение английских девушек своим мотоциклом и гривой белокурых волос, на его пути встретилась замужняя Джессика. К слову, Мэттью тогда тоже был обручен, но это не помешало влюбленным опробовать кровати во всех дешевых мотелях графства Йоркшир. Результатом тайной страсти стала беременность, к которой Мэттью ни материально, ни морально не был готов. Любовники поссорились и разбежались, связь оборвалась. Помолвка Мэтта тоже была разорвана, но позже он все-таки женился на другой, прожил с ней семь лет, развелся, поделив с бывшей, по справедливости, один общий бар и двух разнополых той-терьеров.