“Я подумал, мы же друзья. Я могу тебе дать эти деньги в долг, отдашь, когда будет возможность.” Надо заметить, что Петр часто метался между духовным и материальным и последнее часто одерживало победу.

Наш роман сошел на нет так же быстро, как когда-то набрал обороты. Мы перестали видеться. По слухам, он вскоре воссоединился с женой, потом они опять разошлись. Прошло несколько месяцев с моего отъезда из его загородной резиденции, как олигарх неожиданно явился с подарками из Америки. Петр подарил мне вульгарное красное платье в блестках и стразах, сумочку, усеянную брильянтиками и еще гигантскую куклу в красивой коробке. Это был самый нелепый подарок за всю мою жизнь.

Что он хотел сказать этим жестом и этим выбором? Позднее я вдруг поняла: ничего он не хотел сказать. Он просто ничего обо мне не знал. Не знал, не чувствовал и не стремился прикоснуться к чему-то, кроме нарядной оболочки. И это было взаимно. Все дело в том, что мы с олигархом были чужими друг другу, а наша непродолжительная связь – чистой воды суррогатом. Была бы я с ним, если бы он не был богат? Честный ответ, вряд ли. В те годы я повиновалась стадному инстинкту и даже немного гордилась тем, что мой любовник входит в ряды недосягаемой московской элиты. Однако, сейчас, воскрешая в памяти пластиковый привкус этой ненастоящей любви, я испытываю за эту историю неловкость.

“Сядь на диване напротив и раздвинь ноги. Давай, смелее, это не то, что ты думаешь. Это искусство!”

Один известный режиссер подцепил меня на телевизионной вечеринке и велел мне усесться напротив него в людном месте с ногами врастопырку. Никакого намека на искусство я в этом, увы, не обнаружила. Мне просто показалось, что режиссер был малость придурковат. За то, что я не посмотрела с придыханием всю коллекцию его патриотических и нудноватых фильмов мэтр, шутя, обозвал меня дурой. И тут же пригласил просвещаться на Мосфильм.

Я поехала на киностудию исключительно из любопытства. Однако, сценарий этого визита был до жути примитивным. В его солидном мосфильмовском кабинете он сделал краткий экскурс в историю своей великой карьеры в кино, налил мне кальвадоса и, пару мгновений спустя, навалился на меня всей мощью своей именитой плоти. Я чуть не задохнулась, пытаясь ускользнуть от его усатых поцелуев и цепких объятий. Отдышавшись, я попыталась ему сообщить, что он неправильно понял цель моего визита. Я-то приехала Мосфильм посмотреть, но не увидела там ровным счетом ничего, кроме похоти. Именитый режиссер обиделся как ребенок, но повел себя как джентльмен.

“Мой шофер отвезет тебя домой” – сердито пробурчал мэтр и осушил полстакана брендового самогона одним глотком.

“Ну что, теперь вы у нас в фильмах будете сниматься?” – весело спросил у меня шофер, когда я садилась в машину.

“Слава Богу, нет!” – радостно ответила я и облегченно вздохнула. К счастью, у меня не было амбиций в кинематографе, а потому я могла играючи отказаться от всенародной славы через постель.

Другой интересный эпизод в моей жизни в столице был связан с известным адвокатом. Его звали Михаилом, он был высок, красив и необычайно харизматичен. По совместительству с яркой карьерой в юриспруденции Миша находил талантливых музыкантов и делал их них звезд. Он приезжал за мной на работу на мотоцикле, водил в атмосферные места, а также часто звонил по выходным из своего загородного дома для эротических бесед.

“Я хочу пригласить тебя за город на выходные. Нам будет здорово вместе, вот увидишь. Я хочу лизать у тебя.”

“Боже мой, – думала я, – неужели у тонкого, умного и талантливого мужчины нет других способов изложить свою пикантную мысль, кроме использования фраз с максимально тошнотворным эффектом?”