— Как тебя зовут? — грубо спросила она.

Света собралась было ответить, как Джун опередила:

— Господин назвал её Мэйуми.

— Мэйуми? — скривилась Лифен. — Это означает «истинная поглощающая красота», — добавила с недовольством. — Сэдэо и правда покорен ею?!...

— Меня зовут Светлана, а не Мэйуми, — резко отозвалась пленница.

— Славянка, значит, — догадалась Лифен.

— Мэйуми, — прозвучало утверждающее позади.

..Слуги сильнее прижались лбами к полу — ведь в покои вошел наследный принц вместе со своей свитой.

Сердце русской девушки тревожно забилось, она инстинктивно дернулась. Зловещее звяканье цепей озарило комнату. Фиолетовые одеяния прошуршали по полу. Тэнгу остановился недалеко от матери, продолжая смотреть в глаза невесты. Та тоже не отрывала взгляд. Смотрела с неистовой злобой, океан в её глазах грозно бушевал. Будучи свинцовым небом, до которого волны океана никогда не достанут, Сэдэо усмехнулся и повернулся к матери. Сложил руки перед собой и учтиво поклонился.

— Приветствую вас, матушка.

— Сэдэо, ты… — начала свирепо она, но сын понял по одному выражению лица матери, что та не разделяет его выбор, поэтому поспешил перебить благоговейным:

— Вы пришли поздравить меня с выбором невесты?

Лифен хмыкнула. Золотистые рукава всплеснули. Никто не имеет право осуждать выбор тэнгу. Никто! Даже родная мать. Лифен смерила Мэйуми взглядом, но сама не удостоилась даже капли её внимания — вся она, не мигая, следила за Сэдэо. Будто вокруг кроме третьего принца никого и ничего не было. В синих очах бурлила ненависть, гнев к демону был похож на уничтожающий огонь из недр земли.

— Выбор невесты, безусловно, радостное событие, но…

— Благодарю вас, матушка, — с нажимом перебил Сэдэо, как бы намекая матери, чтобы та больше ничего не смела говорить. И она поняла намек. Поджала губы, поглядывая украдкой на избранницу сына. — А теперь прошу вас оставить нас. Мэйуми очень устала. — Это был ещё один намек. Оскорбленная мать, коротко вздохнув, развернулась к двери, взмахнув пышными юбками. Она ничего не ответила. Торопливо покинула комнату. Свита последовала за ней. — И вы тоже, — принц поверхностно прошелся взглядом по служанкам, — выйдите.

Девушки поклонились и удалились.

Сэдэо подошел к Свете. Глядя на своего похитителя, она снова расплакалась. Без истерики. Это были безмолвные слёзы обреченности…

Мужчина коснулся её щеки — девушка брезгливо отвернулась.

Как ей играть покорность? Как разрешать касаться себя, если каждое прикосновение тэнгу, как скальпелем по обнаженной коже?!

Сэдэо злился, наблюдая за избранницей, которая всем своим видом выражала отвращение к нему. Иглами по сердцу осознание, что принадлежащая ему женщина — ему не принадлежит. Невыносимо наблюдать застывшую ненависть в её глазах. Многие девушки, ставшие невестами тэнгу, долго не мирились с положением дел, однако, гнев Светы превосходил во множество раз!

Сэдэо провел рукой недалеко от оков — и те с эхом, разомкнувшись, гулко упали на каменистый пол. Девушка потерла красную отметину на запястье, цепляя большим пальцем… аквамариновый браслет. Она задрожала, смотря на него. Сэдэо надел на неё оковы раньше, намного раньше… ещё там, на рынке. Оковами стал этот судьбоносный браслет, который Света позволила надеть на себя демону по собственной воле. Она зажевала губы, сдерживая слезы. Обида внутри разрасталась чертополохом. Это её вина. Нельзя было идти за незнакомцем, нельзя было позволять садиться за свой столик, нельзя было позволять гладить свою руку…

Поднимая тяжелый взгляд на тэнгу, резко и с треском Света сорвала с запястья аквамариновый браслет. Отбросила в стену. Бусинки звонко раскатились по полу. А затем нависла тишина… Мрачная, давящая.