Однажды, когда ей было пятнадцать, она погналась за вором, который хотел проникнуть в родительский дом, и с яростными криками преследовала его. Вор сиганул через забор их дома. Кузины, ночевавшие в летнем домике, очень перепугались, но Клара ничего не боялась, ну или убеждала себя и окружающих в этом.

Георгий очутился перед Илией, она была в гневе:

– Идиот! Еще бы чуть-чуть и моей кошке Басс пришлось бы наблюдать постельную сцену, она незаметно проследила за тобой. Ты мой! Забыл? Ты должен принести дневник. Делай, что хочешь, но принеси его! За своеволие побудешь моим привратником, пока я ищу энергию для нас в других мужчинах. Вы все такие наивные. А твоей Кларе дадим время насладиться своим сумасшествием. – Илия засмеялась, а Георгий прочувствовал невидимые тяжи на своих ногах. Всё по кругу. Он снова очутился в пустыне, затем в комнате Илии и вскоре впал в забытье.

Глава 4

Дневник

Клара спешно выскочила на улицу, обошла сад. Было тихо и сумрачно. Ни души. Также спешно она вернулась обратно. Свет горел во всём доме. Такого ещё с ней не происходило. Где же Георгий? Она ведь явственно видела его, ощущала прикосновения, он жалел и желал. Не об этом ли она раздумывала, работая в саду? «Так, я себе это могла «напредставлять» … сон… да нет же, тут что-то другое. Только что?»

Она села на кровать, застеленную мягким пледом, и начала читать дневник. Его страницы пахли влажными землистыми пачулями и чуть плесневелой бумагой, а потрёпанная коричневая обложка помогла сохранить столь сокровенные и родные её сердцу страницы.

«Моей дочери Клариссе… Если ты нашла этот дневник, значит меня уже нет рядом. Твоя мама, Елена.»

Клара судорожно начала листать до тысячи девятьсот восьмидесятого года, который она держала в голове. Вот оно. Шрифт здесь стал более разборчивым и каллиграфичным, хоть и на протяжении предыдущих тридцати страниц он был красивым и чётким. У мамы был очень изящный почерк.

Клара точно знала, чего она хочет, шла к своей цели, не сомневаясь ни на мгновение. На парфюмерном органе стояло множество стеклянных флаконов. Она взяла один из них, то было масло мяты, нанесла на блоттер, вдохнула. И её сердце стало немного успокаиваться.

Она читала всё, что было написано в дневнике Елены, и слёзы сами лились из её глаз. За окном пошёл мелкий снег, он недолго кружился в медленном вальсе, продолжая подыгрывать на надрывной струне её сердца.

«12 июня 1980 года 12:30

Страшным и жутким был сегодняшний день. Мы с псом Ричем гуляли по парку. Тут я увидела туман, из которого вышел силуэт. То был взрослый человек очень маленького роста. Странно, но Риччи будто не обращал внимание на мужчину, будто не чувствовал его, обычно верный пёс не подпускал ко мне незнакомцев. Тот протянул мне розу и сдобную ароматную булочку. Несмотря на мои возражения, он буквально запихнул цветок мне в правую руку, которой ясжимала поводок, а булочка, по-видимому, как-то очутилась в лоне моего локтевого сгиба. Я побежала вперед, но было уже поздно… Карлик разогнался, снова подбежал к нам и воткнул нож прямо в горло Риччи. Откуда же взялся нож? Я резко схватила карлика за горло, благо, оно было расположено для меня удобно, захват в районе кадыка оказался столь сильным что я смогла перехватить его руку. Но в этих маленьких пухлых ручонках оказалось гораздо больше силы, нежели казалось. И он схватил мою правую руку, полоснув ножом прямо по бедру. Удар прошёл по касательной, каким-то чудом, не задел артерию, и я смогла нанести ответный удар. Но к моему огромному сожалению, никого, ни единой души не оказалось рядом. Кричи-не кричи