– Прошло около трёх лет с момента нашей последней встречи, внешне ты совсем не изменился. Как сложилась твоя судьба с той девушкой?

– Ты, как всегда, прекрасна, Клара, и я восхищен, что ты не выгнала меня. И всегда готова выслушать. Когда я вернулся в Израиль, долго искал Илию, но найти её не смог. Старики поговаривали, что там замешана полиция, дела нечистые, и скорее всего, Илия погибла в перестрелке. Но… как подтверждение, так и опровержение этим фактам, увы, не нашел… Я часто думаю о тебе, ты мой единственный близкий друг, и я бы не хотел тебя терять. И мы обо всем тогда поговорили, но спустя эти три года, я был несчастен без тебя. – Он врал и даже ни разу не запнулся, что было для него несвойственно.

– Было бы честным сказать тебе, Георгий, что я рада видеть тебя, ты можешь остаться гостем на ночь сегодня. Но не тешь себя надеждой на сближение. Мне тоже не хватало друга рядом. Да и не помешала бы твоя помощь с разбором чердака, и я наконец созрела, чтобы все детально там разобрать.

Он промолчал, и в воздухе с этим молчанием почему-то последовало облегчение для них обоих. Тут не витали больше обиды и взаимные упреки. Они просто были друзьями, как и раньше. Именно сейчас в эту минуту. Просто такими старыми и верными друзьями, какими были всё время до происшествия в Израиле.

Он смотрел на Клару взглядом томным и виноватым одновременно. Когда он спускался по винтовой лестнице с чердака, его мысли были заняты только одним: как оказаться рядом и больше никуда и никогда не уходить.

Клара решилась и оставила Георгия на ночь. Он легонько коснулся её плеча, обнажившегося от дуновения ветра из приоткрытого окна. И пригласил её пройтись по парку, расположенному неподалеку от дома Клары.

Следуя по тёмной аллее дубов и лип, Гоша вспомнил, как они смотрели на звёзды вместе, как любовались мерцанием луны. Клара согласилась, что небо в это время года действительно восхитительно.

На территории парка, навстречу им прошли только две пары влюбленных, не видящих никого перед собой.

Державшись за руки и не отводя глаз друг от друга, парочки медленно прогуливались и о чём-то шептались. Невольно последовав примеру этих влюбленных руки Клары и Георгия оказались так крепко сжаты, что им не хотелось их расцеплять. Их тела требовали продолжения. Но они оба по-прежнему молчали, возвращаясь к дому.

Лестница, ведущая на чердак, была узкая и крутая. Клара с детства не любила подниматься туда в гордом одиночестве. Ей нравилось подниматься на самый верх дома с отцом и смотреть в маленькое треугольное окошко на храм и крыши домов. Там они с Георгием когда-то впервые поцеловались.

Георгий поднялся первым, и Клара последовала за ним. Вход на чердак был настолько пыльный, в паутине, что казался средневековым замком, преданным забвению. Его внимание привлекла деревянная коробка, накрытая кучкой старых журналов и газет. Георгий смахнул пыль и резким движением, с разрешения Клары вскрыл коробку. Как была удивлена Клара, когда заметила дневник матери в куче старых открыток, о котором она и не помнила уже. Но мама ушла на два года раньше отца. Слишком много испытаний и потери близких людей произошло за эти несколько лет. Но Клара была сильной и казалась несокрушимой всем окружающим. В мыслях девушки пронеслись воспоминания. Перед кончиной мама упомянула о дневнике вскользь в разговоре с дочерью, она говорила, что-то о важности какого-то летнего дня тысяча девятьсот восьмидесятого года. Что же случилось в этот день? Почему Клара так и не нашла дневник Елены раньше? Георгий был послан сегодня ей в помощь, по-видимому, неспроста…