– Торквемада? – поморщился я. И хотя я воспитывался в монастыре в духе абсолютного послушания и беспрекословной веры своим наставником, Бог наделил меня ещё и пытливым умом, и я не мог не слышать и не понимать, что люди говорят о том или ином человеке, особенно, если он известен. О Торквемаде спустя 20 лет после того, как он ушёл в мир иной, некоторые говорили как о жестоком палаче, который погубил много невинных душ.

Отец Диего Каннаро продолжил свой рассказ.

– Торквемада был великим человеком. Когда закончилась Реконкиста[12] и вся Испания была освобождена от власти неверных, многие среди местных были либо нехристиане, либо поддались искушению дьявола и стали еретиками. Надо было заняться врачеванием душ людских, чтобы каждая из них могла быть спасена, когда настанет время Страшного суда.

– Лечить можно по-разному, – заметил я. – Я, например, считаю, что слово Божье – это уже лекарство. Надо объяснять заблудшим, в чём они ошибаются, и возвращать их в лоно нашей Святой Церкви убеждением.

Преподобный отец не стал со мной спорить:

– Вы правы, так и должно быть. Так, в основном, и было при Торквемаде… Да, много, очень много еретиков привлечено к дознанию. Но почти все они раскаялись и искупили свои грехи молитвами и постами. Только немногие, кто упорствовал и не хотел отказываться от власти дьявола, теряли свои жизни. Но зато были спасены их души!

– Однако о Торквемаде ходят другие слухи…

– Это зависть тех, кто ничего в жизни не совершил, и злоба тех, кто пострадал за дело или злоба их родственников, – жёстко ответил Каннаро. Затем примирительно продолжил. – Впрочем, я прибыл сюда не для того, чтобы поучаствовать в диспуте о методах моего учителя, хотя мне и понравилось разговаривать с вами. Как мне и докладывали, вы – неглупый молодой человек и не боитесь высказывать свои убеждения и следовать им… Вы, как и ваши доблестные предки состоите в славном Ордене Калатравы, магистром которого является наш король. У нас с вами общая цель – искоренять ересь и проповедовать истинное учение.

Затем немного помолчав, преподобный отец продолжил:

– Мне нужна ваша помощь. В нашу канцелярию поступили бумаги, где Кортеса обвиняют в ереси.

– Донос Веласкеса? – не столько спрашивая, сколько утверждая, произнёс я.

– Я полагаю, что вам известно, что по «Кодексу инквизиции»[13] мне запрещено кому бы то ни было, как показывать содержание свидетельств в ереси, так и называть имя автора этих свидетельств. Правда, чаще всего эти свидетельства являются анонимными…

– Но не в этом случае, – продолжил настаивать я.

Я не понимал, что хочет от меня Святая инквизиция и в растерянности повёл себя непочтительно. Впрочем, я сразу же осознал свою ошибку и поспешил извиниться:

– Прошу прощения за дерзкие слова. Просто для меня донос – это что-то постыдное, недостойное рыцаря.

– Добрый христианин обязан докладывать Церкви обо всём подозрительном. Это добрый поступок, в нём нет ничего постыдного. Согласитесь, что вовремя обнаруженная зараза принесёт меньше зла, чем если о ней стыдливо замалчивать… Впрочем, я понимаю, что вы ещё юны, неопытны и именно этим объясняется ваша несдержанность в словах и ваша ограниченность в понимании обязанностей тех, кто отвечает перед самим Господом нашим за всю страну, за всех подданных, а не только за себя…

Помолчав немного, отец Диего Каннаро продолжил:

– Поскольку наш король отсутствует в Испании, обвинения против Кортеса рассматривал Великий инквизитор Адриан Утрехский, которого его величество и оставил регентом в стране. Там было много всяких обвинений: и в государственных преступлениях, и в ереси… Так вот, свидетельства в ереси было поручено расследовать мне, а обвинения в государственных преступлениях будет поручено расследовать королевскому инспектору, которого назначит сам король, когда вернётся из Германии.