Несмотря на духоту и шумную дикую жизнь, я спала хорошо. Пару раз просыпалась, услышав какую-то возню снаружи и напоминавшие лай звуки, издаваемые колобусами. К 5:30 утра я уже была на ногах, разбуженная птичьим хором. Я упаковала в рюкзак самое необходимое: аптечку, несколько злаковых батончиков, камеру, ингаляторы Ventolin, ноутбук, GPS и карту, а также несколько коробок цветных карандашей и игрушечные машинки. Наполнила питьевую систему Camelback и взяла еще двухлитровую бутылку воды. Затем мы с Энку отправились на «лендкрузере» к Омо, где должны были пересесть в лодку.

После тряской езды по пыльной грунтовой дороге мы остановились на берегу реки напротив деревни Кангатен. Мы помахали лодочнику, находившемуся на другом берегу, и он пригнал нам лодку. Лодка была маленькой, со скромным подвесным мотором, но ее капитан знал, как обойти стремительное течение, поддавшись ему на широком повороте и последовав сначала вверх по течению, а потом вернувшись к нам и приблизившись к берегу. Я забралась в лодку, и мы направились в Кангатен. Я вспомнила, что видела крокодилов, когда мы пролетали над Омо, и спросила лодочника, есть ли они здесь. Он улыбнулся и кивнул. Но я никого не заметила, хотя дважды мое внимание привлекло странное дрейфующее бревно.

На другом берегу нас встречала, похоже, бо́льшая часть деревни. Вокруг толпилось просто множество детей. Я сделала несколько фотографий. Ребятишки, окружив меня, восторженно завизжали, когда я показала, что получилось. Они смеялись, узнавая друг друга на небольшом экране камеры. Прежде чем мы с Энку сели в ожидавший нас полноприводный автомобиль, я раздала разноцветные восковые мелки и игрушечные машинки. Некоторые дети выглядели вполне здоровыми, но у других от недоедания были раздутые животы и тонкие как палочки ноги. На их телах и лицах были заметны признаки кожной инфекции и стригущего лишая. Здесь дети были не такие крепкие, как в деревне бушменов. Мне казалось, что я должна была привезти еду и медикаменты, а не мелки и игрушки. Я почти испытывала чувство вины, что теперь была преподавателем, а не врачом. В такие моменты мне приходится напоминать себе, что обучение и исследование тоже немаловажны. И я знаю, что проблемы Эфиопии не могут решить только сотрудники гуманитарной миссии. Я раздала свои зерновые батончики и села в машину.

Энку познакомил меня с Соя, моим переводчиком в деревне Кибиш. Я знала, что люди из этой деревни участвовали в раскопках на стоянке Омо, а позже помогали Иэну Макдугаллу и его группе. Хотя у меня были карта и координаты, опубликованные Макдугаллом, я понимала, что, пытаясь найти стоянку самостоятельно, без помощи местных жителей, я бы просто заблудилась. Конечно, я этого не хотела. Другой проблемой была безопасность. Племена мурси, буми, хамер, каро, сурма и туркана, живущие около реки Омо, постоянно враждовали, и многие мужчины носили оружие.

После езды по пыльным дорогам через кустарник и остановки для разговора с группой вооруженных мужчин, по-видимому местной полицией, мы добрались до деревни Кибиш. Хижины окружала изгородь из густого колючего кустарника. Найти в ней узкий проход было нелегко, но зато изгородь должна была прекрасно защищать от гиен и представителей других племен. Шедший впереди Соя отвел меня к вождю Эджему. Большинство жителей деревни одевались более или менее традиционно. Женщины носили юбки до колен наподобие передника и множество бус на обнаженной груди. У многих грудь, шея, лицо и заплетенные волосы были расписаны красной охрой. Маленькие дети бегали голышом. У тех, кто постарше, были разрисованы лица, а одеждой служила ткань, свободно повязанная вокруг талии. На одном мальчике была красная выгоревшая футболка с изображением Дэвида Бекхэма. Некоторые мужчины одевались традиционно – короткие юбки и бусы. Вождь Эджем носил яркие баскетбольные шорты, пластиковую ковбойскую шляпу леопардовой расцветки и красно-желтое ожерелье. Такая экзотическая одежда выделяла и подчеркивала его положение в деревне.