— Вам все понравилось? Есть ли замечания по моей работе?

— Нет. Все было идеально.

Геннадий Петрович опирается о стол, чтобы держаться.

— В таком случае я поеду домой, поздно уже. Меня дети ждут.

— Я попрошу водителя, чтобы отвез вас.

— Спасибо, но я за рулем, — киваю ему, собирая свою сумку.

— Диана, а я могу сделать еще для вас один подарок?...

Он снова подходит ближе, и внутри я немного злюсь. Нарушение личных границ… Это тяжело.

— Я хочу подарить вам платье. Красивое. В пол. Вы будете в нем как королева.

Я на секунду замираю. Это все слишком.

— Нет, такой подарок я не приму.

— Но…

Он пытается перебить.

— Нет, не нужно.

Возможно, я звучу немного грубовато, но как он еще поймет, что заходит далеко.

— Понял вас, не настаиваю, — улыбается как Чеширский кот, — Так что? Вы надумали переехать в домик для персонала?

— Знаете, я обсудила с сыном, он не поддержал идею. Да и дочь слишком мала, ей будет комфортнее дома. Спасибо за предложение!

Я вру. Я не обсуждала с Леоном. Но понимаю, что оставаться здесь будет неправильно. Я не хочу, чтобы босс расценивал это как зеленый свет.

Еще раз выслушав комплименты, уже натягиваю на лицо уставшую улыбку и убегаю. Завожу машину и выезжаю со двора. Устала ужасно… С ног валюсь.

Но рада. Безумно рада тому, как прошел вечер. Ведь гости остались довольны и были в восторге.

Геннадий Петрович, 50 лет

19. Глава 18. Демид

— Аристов Демид Романович, — озвучиваю при входе в районный участок: — по поводу заявления на Аристова Леона.

Лейтенант смотрит оценивающим взглядом и набирает кого-то по телефону.

Короткий вопрос и отчет в трубку, пока я осматриваюсь в затасканном учреждении.

— Проходите.

Выходит вместе со мной, указывая на нужную дверь. Прохожу в условный кабинет, где мебели уже лет тридцать, а цветы, что стоят для уюта, явно работают против.

Хмурюсь, видя участкового по делам несовершеннолетних в компании незнакомца в гражданском. Он лениво и снисходительно оборачивается.

— Аристов Леон, — озвучиваю с нарочитым спокойствием, но меня перебивает этот напыщенный мужик.

— Знаем, мы, знаем кто вы, Демид Романович, — интересно…

Прищуриваюсь с вопросом в глазах.

— И?

— Очевидно тот, кто не знает, что такое воспитание, — смешок, который заставляет усмехнуться, сжав зубы.

Про меня то черт может говорить что захочет, но за сына глотку порву.

— Судя по всему, в семействе Говоровых крайне плохо наслышаны об ответе за свои слова, — сажусь напротив инспектора.

Исподлобья бросаю взгляд на рядом сидящего.

— Я бы не нагнетал обстановку на Вашем месте, — с напускной небрежностью отвечает: — Как бы так сказать…ситуация совсем не в Вашу пользу.

— Полагаю, ответное заявление сможет решить эту проблему.

Напыщенный индюк.

Думает, что обставит.

Хрена с два я испорчу сыну всю его жизнь этой херней, еще и не по его вине.

Сознание прорывает чувство вины, но я решу, иначе не может быть. Надо будет, на себя возьму, уж лжесвидетелей найти, не проблема.

Никакого учета в комиссии, ни тем более уголовной или административной ответственности Леону не будет.

— Хм…— дайте подумать, — театрально почесывает подбородок: — Доказательств нет, — ржет ублюдок.

Разминаю шею, улыбаясь.

— Так ведь, гражданин инспектор? — обращается к полицейскому, который в это время рыбой глазами водит.

Правосудие, вашу мать.

— Пока сложно сказать, но медицинское освидетельствование подтверждает… — обращается ко мне, попутно посылая взгляд на этого человека.

— Где?! Подтверждение где, показывайте, — озвучиваю жестко и резко, а щуплый товарищ лет тридцати прямо ждет указаний от костюмного экземпляра.

— Знаете, Демид Романович, я бы…